style="font-size:15px;"> – Как нет воровства? Да если я заявлю земскому начальнику, так вас за кражу судить будут!
– А ты, ваше сиятельство, пойми! Как мы, так и зареченские в стары годы одним господам, стало быть, дедам твоим, служили.
– Ну!
– А ты, стало быть, неправильно поступил: одни получили, а другим – ничего. Вот они, зареченские, и бают: поровну надо. Вы, дескать, в срубе двадцать венцов имеете, кажный по четыре бревна, всего, стало быть, выходит восемьдесят бревен. Мы, бают, увезли всего тридцать шесть дерев. Выходит у них, что им еще сорок четыре дерева надо с тебя получить… Вот как, а не воры…
Мужик говорил это таким тоном, словно и сам был в числе воров. Сперва рассмешило Павла Николаевича, а потом взорвало:
– Уходите! Ко всем чертям!
Старик обиделся:
– Как же так теперь, ваше сиятельство, это самое выходит? К чертям посылашь! Сам ты нам с этой баней навязался, мы тебя послушали, сколько трудов положили на это дело: и лес рубили и возили его за пятнадцать верст, и сруб поставили, а теперь – подите к чертям?
– Идите с Богом! Ваши воры так обленились, что подай им срубленное дерево. Наплевать мне, коли своей же пользы не понимаете…
– Мы, ваше сиятельство, завсегда Бога помним, а вот ты все черта поминашь! Грех так-то… По правде надо…
Мужики ушли с обидой. Потом Павел Николаевич узнал, что и сруба на месте нет: пустили в жеребьевку и тоже развезли по своим дворам.
Вот как-то раз поймал на барском дворе Павла Николаевича озорной мужичонка, по батракам ходит, бобылек, Лукашка шестипалый, и прицепился: какие-то деньги с барина требует.
– Я пять суток дерева рубил, а ни копейки не получил!
– За какие дерева? Кто тебя нанимал? Когда?
Дело объяснилось: Лукашка рубил лес для бани.
– С кого я должен теперь за убытки получить?
Вся дворня покатывалась со смеху. Лукашка сам по себе комик, а тут еще выпимши!
– Никудышеские мужики не хотят платить, потому что срубленные дерева украли зареченские, а зареченские – иди к тому, с кем рядился. Кто же, окромя тебя, должен заплатить? Больше некому. Твой лес-то.
И Лукашку Павел Николаевич к чертям послал. Повернулся и ушел. А дворня давай пьяненького Лукашку подзадоривать:
– А ты, Лукаша, к земскому жалобу на барина подай!
А Лукашка куражился и убытки высчитывал:
– Я по-божески требую: пять ден рубил, по четвертаку на своих харчах, – и всего-то – рупь с четвертаком.
– А в бане мылся?
И снова раздался дружный хохот. Иван Кудряшёв хорошо шутит, да и Никита прибавляет:
– Ты бы догадался лесом получить. Спер бы бревна два – и квиты!
Идет обратно Павел Николаевич, а на дворе Лукашка народ потешает.
– Что тут такое?
– Медведь на пляске! Вот Лукашка убытки требует…
– Я
