истории идейно-ценностных дихотомиях, чем являлись собственно внутри-гражданским конфликтом: Традиция vs Инновация, Католицизм vs Просвещение, Испания vs Анти-Испания и т. д. В данном качестве политическая идеология карлизма уходит своими корнями в позднее средневековье. Между тем, каждая из трех «карлистских войн» ассоциируется с определенным претендентом на испанский престол (Карлосом V, Карлосом VI и Карлосом VII соответственно) вне зависимости от того, какое реальное участие они принимали в военных действиях, и можно ли их вообще считать политическими идеологами карлизма, а не просто неким знаменем или символом всего движения, вокруг которого различные группы карлистов собирались «здесь и сейчас».
Первая карлистская война (1833–1839), начавшаяся стихийно, пока Карлос V переезжал из Португалии в Великобританию (что позволяет историку-традиционалисту Ф. Суаресу Вердегеру снять с него все обвинения в ее развязывании[42]), завершилась также без непосредственного участия претендента на испанский престол. Несмотря на то, что остаточное партизанское движение в горах Наварры и Страны Басков продолжалось еще как минимум до 1840 г., считается, что официально война заканчивается с подписанием «Вергарского соглашения» (31 августа 1839 г.), которое, по мнению современного испанского историка П.К. Гонсалеса Куэваса, было «нечто большим, нежели военный пакт между противоборствующими сторонами об условиях сдачи»[43]. Согласно соглашению, за карлистами, возвращавшимися в ряды национальной армии, сохранялись все их военные чины и звания, полученные во время военных действий. Второй момент носил сугубо политико-идеологический характер: командующий войсками королевы Изабель II генерал Х.Б. Фернандес-Эспартеро Альварес де Торо пообещал порекомендовать королеве «даровать или модифицировать фуэросы»[44] восставших провинций. Последнее можно было бы рассматривать как определенное достижение карлистов на данном этапе, однако именно оно обернулось в конечном итоге против них, поскольку благодаря «Соглашению» значительная часть умеренных карлистов во главе с генералом Р. Марото Исернсом, расстрелявшем в феврале 1839 г. нескольких несогласных со своей позицией миротворца радикалов и не испугавшегося угрожать самому Карлосу V[45], почувствовала себя удовлетворенной, в то время как радикальная часть движения во главе с генералом Р. Кабрера-и-Гриньо по прозвищу «тигр Маэстрасго» собиралась сражаться и дальше; другое дело, что получилось это у них по большей части только в Каталонии. 7 октября 1839 г. генерал Кабрера обратился к своим «добровольцам» с пламенной «Прокламацией», заявив – и, как пишет историк-карлист граф де Родесно, «электризуя и фанатизируя остатки карлистской армии»[46], ― следующее: «Религия и Король просят новых усилий от нас; Король и Религия их получат»[47]. «Кабрера тогда был прототипом экзальтации, иногда ― жестокости»[48], ― утверждает граф.
По нашему мнению, с аналогичных позиций выступил бы и «Наполеон
Suárez Verdeguer F. La formación de la doctrina política del carlismo // Revista de Estudios Políticos. 1946. № 25–26. p. 81–82.
González Cuevas P.C. Historia de las derechas españolas. De la Ilustración a nuestros días. Madrid: Biblioteca nueva, 2000. p. 91.
Clemente J.C. El Carlismo en el Novecientos español (1876–1936). Madrid: Huerga y Fierro, 1999. p. 32.
Ibid.
Rodezno, conde de. Carlos VII, duque de Madrid. Madrid: Espasa-Calpe, 1929. p. 58.
Proclama de Cabrera. Las guerras carlistas en sus documentos. Barcelona: Ariel, 1998. p. 94.
Rodezno, conde de. Carlos VII, duque de Madrid. p. 58.
