снова замолчал ненадолго, потом сказал, стараясь говорить мягче:
– Не обижайся, что сказано тебе немного, а будет сказано еще меньше, но дело это важнейшее. О нем, чтобы ты знал…
Козлов запнулся.
Продолжил, понизив голос:
– Так тебе скажу, что, возможно, сам товарищ Сталин это задание дал.
Потом, после недолгого молчания, спросил:
– Мать-то с сестрой в селе остались?
Миронов не сразу понял, что речь идет о его маме и старшей сестре, потом кивнул:
– В селе.
– Ты вот что, Миронов, – Козлов задумался, потом продолжил: – Даю тебе полчаса – напиши-ка маме письмецо, но так хитро пиши, чтобы чужим непонятно было, что это от тебя, но чтобы она это сразу поняла, с первой буквы. С этим письмом верные люди пойдут в село и переправят ее туда же, куда твоих стариков и детей отправят.
И, увидев недоумение на лице Миронова, пояснил:
– Ты, в самом деле, думаешь, что немцам никто не скажет, чья она мама? Немцы, брат, шутить не будут, сам понимаешь. Так что место ей в лесу, так и напиши, чтобы и не вздумала возражать, я и так лучшими людьми рискую для этого случая.
Еще немного помолчал, будто взвешивая «за» и «против», потом все-таки сказал:
– Сестру-то, думаешь, не тронут, если муж ее полицай?
Миронова после этих слов будто кипятком окатило, а Козлов продолжил как ни в чем не бывало:
– Поначалу подумали, что это он по твоему заданию в полицаи пошел, а потом смотрим: гад он настоящий, кого хочешь продаст, если выгоду увидит. Смотри, Петя, может, и сестру с племяшами увести в лес?
О маме и сестре Миронов узнал совсем недавно: люди, посланные на разведку, сообщили, что встретили дальнего родственника, а уж от него и узнали новости о семье командира. Они и о сестрином муже полицае сказали как-то невнятно, вроде слышали, а вроде и не слышали.
Ну, а теперь все стало ясно. Дмитро, пришедший с Волыни сразу после Гражданской, долго жил бобылем, присматривался, а потом посватался к сестре Елене, Ёлочке. Жили вроде, как все, ребятишек родили, а вот, поди ж ты, как человек меняться может. Детишек жалко, Марека и Зосю.
Миронов зло сплюнул.
Козлов шагал, будто ничего не видел, не слышал.
Человек от него появился через три дня, и пароль произнес без смеха, без улыбки. Пожав руку, осмотрелся, предложил:
– Пойдем-ка, проверим твои дозоры.
Оставить свой заплечный мешок отказался, только взглядом мазнул как-то странно.
Отойдя метров на сорок, зайдя за кустарник, предварявший лес, заговорил:
– Зовут меня Левашов, Андрей Силыч. Формально прибыл сюда для важного дела, для помощи в организации партизанского движения. Ты об этом завтра перед строем объяви. Буду твоих орлов, да и в других отрядах тоже, взрывному делу, тактике боевых действия обучать, да много чему еще. Сам увидишь. Но есть дело, о котором никому, кроме тебя, знать не надо. Сейчас мы
