ее отец, должен был жить по предписанию докторов. Мы переехали Па-де-Кале вместе на одном корабле. Я в первый раз ехала по морю и все время страдала, а моя добрая подруга самоотверженно ухаживала за мной.
В Лондоне наш министр, Пушкин, уже приготовил мне дом вблизи посольства. Его супруга (первая его жена), особа, достойная всякого уважения и любви, вскоре сделалась моим другом. Все время, что господин Тисдэйл был в Лондоне, я проводила с госпожами Морган и Пушкиной. Когда госпоже Морган пришлось уехать с отцом в Дублин, я посетила Бат, Бристоль, Оксфорд и все их окрестности[24].
Вернувшись в Лондон, я пробыла в нем всего десять дней. Я не поехала ко двору и все свое время употребила на осмотр достопримечательностей этого интересного города. Я познакомилась с герцогом и герцогиней Нортумберленд.
Наш переезд из Дувра в Кале не был столь счастлив, как в первый раз; нам пришлось бороться с сильным ветром, который был попутным только переходу на запад, в Индию. После двадцати шести часов опасности, когда волны почти заливали нашу каюту – ее пришлось закрыть наглухо, – мы пришли в Кале. Я ненадолго остановилась в Брюсселе и Антверпене и поселилась очень скромно в Париже. Мой двоюродный брат, не заезжая в Париж, прямо поехал в Экс в Провансе, чтобы приготовить мне хорошую квартиру.
В Париже я пробыла всего семнадцать дней и не хотела видеть никого, за исключением Дидро. Я посещала церкви и монастыри, где можно было видеть статуи, картины и памятники. Я была и в мастерских знаменитых художников, и в театре, где занимала место в райке. Скромное черное платье, такая же шаль и самая простая прическа скрывали меня от любопытных глаз.
Однажды Дидро сидел со мной вдвоем; мне доложили о приезде госпожи Неккер и госпожи Жоффреи. Дидро поспешно приказал слуге их не принимать.
– Но я познакомилась с госпожой Неккер еще в Спа, – ответила я, – а госпожа Жоффреи находится в переписке с императрицей; следовательно, знакомство с ней не может мне повредить.
– Вам остается пробыть в Париже девять или десять дней, – ответил Дидро, – следовательно, вы успеете их увидеть всего два-три раза. Если бы вы оставались здесь два месяца, я с радостью приветствовал бы ваше знакомство с госпожой Жоффреи, – она добрая женщина, но так как она одна из первых кумушек Парижа, то мне не хочется, чтобы она с вами знакомилась кое-как.
Я велела сказать двум дамам, что больна и не могу их принять. Однако на следующий день я получила очень лестную записку от госпожи Неккер, в которой она уверяла, что госпожа Жоффреи не может примириться с мыслью, что, будучи в одном городе со мной, не увидит меня, что она имеет обо мне высокое мнение, что она будет в отчаянии, если со мною не познакомится. Я ответила, что, желая сохранить их лестное мнение обо мне, я не могу показаться в своем болезненном состоянии, так как совершенно не в силах оправдать его, и потому должна отказать себе в удовольствии их видеть и прошу принять выражения моего искреннего сожаления.
Эта поездка заняла всего тринадцать дней. Сына своего я оставила на попечении нашего министра. В особенности его жена была достойна этого доверия с моей стороны. Каждые два дня я получала от нее известия с приложением записок от моего сына, в которых он описывал всё, что видел. Чтобы утешить его (мое отсутствие не было ему безразлично, так как мы в первый раз с ним разлучались), графиня повезла его на скачки и к герцогине Куинсберри. Он описал мне свою поездку очень мило для семилетнего мальчика.
