что продовольствия осталось лишь на сутки.
И тут случилось нечто похожее на чудо! Крохотный одномоторный самолёт марки «Сесона» неожиданно приземлился на шоссе, проходящем через Вундед-Ни, и из авиакабины выпрыгнул мужчина, объявивший о доставке восставшим мяса, муки и консервированных бобов. Добрый волшебник назвал себя – доктор Дуэйн Комлингс из штата Мичиган, выходец из Южной Дакоты и по происхождению наполовину индеец. А самолёт пилотировал белый американец – Пол Дэвис, тоже из Мичигана.
Покидая Вундед-Ни, я увёз с собой на память выданную мне Деннисом Бэнксом охранную грамоту для репортёрской работы в лагере повстанцев. На грамоте – большом листе бумаги – нарисован индейский вигвам, голова вождя в торжественном уборе из перьев, багровое солнце и рядом поставлены личные подписи руководителей провозглашённой в Вундед-Ни «Независимой страны Оглала-Сиу» – символического свободного государства американских индейцев.
Иона Андронов
(из интервью в программе «Открытая студия», 2016)2
Там были перестрелки. Таких каких-то широких фронтальных боёв не было. Индейцы заняли штат Южная Дакота: Рассел Минс – вождь, Деннис Бэнкс – второй вождь. Они захватили селение Вундед-Ни… Мне как репортёру было просто интересно, и я считал, что об этом надо рассказать. И я туда отправился. Там пришлось менять самолёты, машины арендовать. Она была окружена военными американскими формированиями. У них есть такое формирование – называется «Маршалы». Это такая военизированная полицейская служба. И когда я приехал туда на автомобиле, который арендовал в соседнем городишке, они сказали: «Белый, куда ты лезешь! Тебя там прикончат». Ну, я им начал объяснять, что я советский журналист. И один из них сказал: «Так он же красный, пусть к красным и едет». И я поехал по дороге. Дорога около Вундед-Ни была перегорожена баррикадой. Видны были стволы винтовок, индейцы сидели у баррикады. И я ехал, одной рукой вывесив в окно белый платок, другой держал руль и медленно так проезжал. Когда я приехал, они тоже встретили меня враждебно, как белого. Обыскали машину. Нашли у меня под сиденьем бутылку водки московской. Они сказали: «Это мы конфискуем». Я думаю, что они выпили там всё это. Зима, холодно. И потом, точно, в общем-то, не разобрав, они сказали: «Ну ладно, пускай едет». Мол, журналист, я им показывал удостоверение. Я приехал в эту деревню, и меня сразу же индейцы, как белого, арестовали. Арестовали, посадили в какую-то комнату, там сидел стражник очень странный. К ним уже из Штатов стали все леваки съезжаться.
Потом пришли эти два вождя, я с ними познакомился. Они не знали, что со мной делать, вывели меня, а там стояли американские фургончики с «тарелками», журналисты разные: CBS, NBC… Индейцы не знали, что со мной делать. И вдруг один из американских журналистов-телевизионщиков сказал: «Иона, здравствуй!» Оказывается, мы с ним
Обратите внимание, насколько отличается интонация рассказа Андронова в 2016 году от его публикации в советские годы.
