сурово.
Вот их разговор.
– Папа, – сказал мальчик, переходя к делу. – Может быть, ты не будешь писать всей этой чепухи про полеты? Ребята меня дразнят.
– Да? – сказал его отец.
– И старик Бруми… ну… директор тоже смеется надо мной. Мне проходу не дают.
– Но ведь полеты начнутся – и очень скоро.
Маленький мальчик был слишком хорошо воспитан, чтобы высказать вслух то, что он подумал.
– Все равно, – повторил он, – лучше бы ты об этом не писал.
– Ты будешь летать – и много раз в своей жизни, – заверил его отец.
Мальчик насупился с несчастным видом.
Отец помедлил в нерешительности. Потом он открыл ящик и вытащил нерезкий, недопроявленный фотографический снимок.
– Посмотри-ка, – сказал он.
Мальчик подошел к нему. На фотографии был виден ручей, лужайка за ним, несколько деревьев, а в воздухе – черный, похожий на карандаш предмет с плоскими крыльями по бокам. Это было первое изображение первого аппарата тяжелее воздуха, которому удалось удержаться над землей с помощью механической силы. Сбоку было написано: «И летим мы ввысь, ввысь, ввысь! – От С. Ленгли. Смитсоновский институт, Вашингтон».
Отец ждал, какое впечатление произведет на сына это доказательство.
– Ну, что? – спросил он.
– Это же только модель, – ответил мальчик, подумав.
– Сегодня модель, а завтра человек.
Мальчик несколько секунд колебался: уважение к отцу боролось с уважением к директору. Но в конце концов он стал на сторону того, кого искренне считал средоточием всех возможных знаний.
– А вот старик Бруми, – объявил он, – только вчера сказал в классе: «Человек никогда не полетит». Он говорит, что тот, кто хоть раз в жизни стрелял куропаток или фазанов на лету, никогда не поверит подобной чепухе…
И все же этому мальчику довелось не раз перелетать через Атлантический океан, а кроме того, издать воспоминания своего отца.
7
В последние годы девятнадцатого столетия считалось – чему мы находим многочисленные свидетельства в литературе того времени, – что человек, наконец успешно и к своей выгоде покорив пар, который ошпаривал его, и электричество, которое сверкало и гремело вокруг него в небе, добился изумительного и скорее всего завершающего триумфа своего разума и интеллектуального мужества. В некоторых из этих книг звучит мотив «Ныне отпущаеши».
«Все великие открытия уже сделаны, – писал Джеральд Браун в своем обзоре девятнадцатого столетия. – Нам остается лишь разрабатывать кое-какие детали». Дух искания все еще был редкостью в мире; система образования была несовершенна, неинтересна, схоластична, и образованность ценилась мало, – почти никто даже в эту эпоху не отдавал себе отчета, что Наука
