его осуждать у меня язык не поворачивается. В конце концов, не он первым начал. До того Роберт на него нападал дважды, один раз в компании Рыжего, второй – единолично.
Генрих разбил Роберта, взял в плен, отвез в Англию и упрятал в один из своих замков. Режим его содержания был предельно комфортным – с роскошными обедами, лучшими винами и верховыми прогулками, понятное дело, под конвоем. Однако Роберт прекрасно понимал, что заключение будет пожизненным. Или же оно продлится до смерти Генриха, каковая неизвестно когда и последует. Грамотей пребывал в расцвете лет и был крепок здоровьем.
Как-то Роберт попытался бежать, ускакал от своих вертухаев, но сбился с дороги. Конь увяз в трясине, и преследователи быстро догнали его.
Узнав об этом, Грамотей поступил в точности так, как средневековые русские князья обходились с соперниками, тоже близкими родственниками, кстати сказать. Он велел ослепить родного брата. Палач выжег Роберту глаза раскаленным железом. После этого он прожил еще долго, отчаянно цеплялся за жизнь и умер восьмидесяти лет от роду. Для той эпохи долголетие просто поразительное.
Такая вот братская любовь. Ужасаться этому особенно не следует. Тогда все так делали. Как говорил дон Румата по другому поводу: не воротите нос, ваши собственные предки были не лучше.
Генрих Грамотей установил английский рекорд, просидев на троне тридцать пять лет. Побить его удалось лишь через четыреста с лишним лет Елизавете Первой, царствовавшей сорок пять годков. Никак нельзя сказать, что его правление отмечено какими-то выдающимися свершениями, но при нем не было ни серьезных провалов, ни особенной тирании.
Англичане относились к Генриху с симпатией еще и оттого, что он женился на принцессе Мод, дочери шотландского короля Малькольма и родной сестре Эдгара Этлинга, не раз упоминавшегося на этих страницах. В ее жилах текла кровь древних саксонских королей, так что дети Генриха были наполовину саксами.
Женитьба эта изрядно рассердила как раз нормандских баронов, считавших, что королю следовало бы выбрать дочь одного из них, а не связываться с аборигенкой. Некоторые из них по привычке, совершенно буднично подняли мятеж. Генрих по сложившейся уже практике напустил на них англичан, и те быстренько разъяснили баронам, что бунтовать нехорошо.
В общем, царствование выдалось спокойным и благополучным. Именно при Генрихе началось сближение саксов и нормандцев, в конце концов слившихся в единый английский народ. Между собой роднились в первую очередь не бароны и уцелевшая саксонская знать, а простые люди. В Англию со времен Вильгельма Первого нахлынуло немало нормандских переселенцев, уже не завоевателей, а простого народа, искавшего за проливом лучшей доли. Главным образом это были городские ремесленники, хотя хватало и свободных крестьян.
Генрих усилил «федеральный центр», расставил на местах королевских чиновников, отрезавших часть власти у баронов. В своих владениях феодалы по-прежнему могли судить почти
