тем более поспешим, – сказал Алхимик и добавил низким, почти урчащим голосом: – Голодная женщина – это ужасно!
– А голодный мужчина – вообще сущий ад! – патетически отозвалась госпожа Киннам.
Дарья рассмеялась вместе со всеми, но на ее щеках вспыхнул румянец: говоря последнюю фразу, Ставрос взглянул на нее, и его слова внезапно обрели второе дно… Только вот с чего она взяла, будто он хотел вложить в них определенный подтекст нарочно для нее?! Неужели он был прав, еще в поезде намекнув на «неудовлетворенное желание»?!.. Дарья почувствовала, что ее щеки попросту горят, и даже приложила к ним ладони – в этот момент, напротив, холодные словно с мороза.
Между тем они вышли на улицу. Погода в Дамаске стояла совсем летняя – градусов двадцать пять. Однако по здешним меркам это была весна, и Дарья порадовалась, что конференцию не стали делать летом.
«Нет, я не буду думать о его намеках! – решила она. – Да никаких намеков, может, и нет! Всё это глупости. Лучше надо и правда пользоваться возможностью пообщаться с Киннамами… Подумать только, я буду обедать с самим автором „Записок великого ритора“, кто бы мог представить! Лари ахнет, когда я расскажу ей!» – И она заулыбалась. Да, теперь точно будет что рассказать по возвращении!
Она вздохнула полной грудью и огляделась по сторонам. Воздух весеннего Дамаска ей нравился – сухой, легкий и приятный. Но сразу было заметно, что находишься на другой широте, чем столица: свет падал иначе, по-другому ложились тени, иначе смотрелись на солнце дома и деревья – было бы трудно описать, в чем именно заключаются эти отличия, однако они явственно ощущались, придавая всему окружающему особенное очарование. Пахнуло печеностями – вероятно, из лавки на противоположной стороне неширокой улицы, по которой они шли к гостинице. На первый взгляд казалось странным, что обед для участников конференции не организовали прямо в здании Университета, но, просидев три часа на одном месте, постоянно напрягая ум и внимание, Дарья поняла, что это разумное решение: даже такая небольшая прогулка позволяла размяться и проветриться. Несколько солидных бородатых мужчин, заседавших в чайной, с любопытством глазели на проходившую мимо толпу ученых мужей и жен; один, встретившись с Дарьей глазами, приветливо улыбнулся. Она вспомнила, как удивляла ее эта приветливость, когда она только обживалась в Византии, – а вот, привыкла: сейчас это воспринимается, как должное…
Обед в гостиничном ресторане уже был сервирован, и все весело стали занимать места. Киннамы и Дарья со Ставросом уселись за один стол, Феодор принялся разливать по бокалам вино из стеклянного кувшина, Алхимик положил дамам оливок, а себе – горку маленьких желтых перцев, как подозревала Дарья, невозможно острых.
– За знакомство! – Киннам поднял бокал, а когда все чокнулись и выпили, сказал: – Госпожа Феотоки, быть может, мы будем звать друг друга по имени? Вы не против?
– Нет, что вы, пожалуйста.
– Да,
