под боком шуршат-пищат-перепискиваются, про свои мышиные новости рассказывают: как от ежа удрали, кого замуж отдали, что смешного видали. Потом играть-бегать стали, друг дружку искать-догонять. Одна, самая смелая, мне на грудь заскочила, глазками-капельками поблёскивает, ушками-игрушками пошевеливает, хвостиком-вопросиком подёргивает, головкой серенькой покачивает и у подружек-пискушек спрашивает: «Что за пень-великан в лесу появился, под ёлкой развалился?»
Я её тихонечко за хвостик цап-царап! Поднял, а она в воздухе ножками сучит, сердечком от страха стучит и мне пищит: «Пи-пи-пи! Великан, отпусти!» Посмеялся я и опустил её на мох, пусть живёт-бегает. В лесу – не в дому, мыши большого вреда не делают.
Слышу, ёжик по муравьиной тропке когтистыми ножками топ-топ, будто крупный дождик по крыше застучал. Это он на промысел вышел: грибов поискать, мышей попугать. Меня почуял, расфуфыркался, рассердился и убежал. Не захотел ближе знакомиться, трусишка.
Если тихо лежать, много интересного в лесу можно увидеть и услышать.
Как зайчик из-под кустика вылезет, на лапки привстанет, вокруг оглянется, зевнёт-потянется. И пошёл гулять, травки вкусные искать! За ночь всё обежит: подруг проведает, на полянке пообедает, у ручья ивку погрызёт, родниковой водички попьёт и снова в лес удерёт, чтобы с друзьями встретиться, после сна проветриться.
Как толстый филин из дупла выбирается, на месяц выпучивается, глазищи протирает, перья расправляет, мышей караулит-промышляет. Если заяц мимо побежит, он ему прокричит: «Угу-гу! Встретимся на лугу-у-у!» Да зайка не простак, не поймаешь просто так. Он по лугу стрелой промчится, чтобы в когтях не очутиться.
Мама-белочка в глубоком гнезде на дуплистой сосне от крика проснётся, на бочок повернётся, плотней к деткам прижмётся. В домике у них тепло, сухо, постелька из пуха, сверху дождик не мочит, снизу сверчок песню стрекочет.
В сумерках и лиса-краса зелены глаза из норы высунется, наверх выкинется, нюхалкой понюхает, слухалками послушает, хвостом след заметёт, на охоту пойдёт: мышей, пташек ловить, чтобы лисят накормить.
И вёрткой кунице ночами не спится. Начинает она по деревьям шнырять, спящих белок искать. Только белки не глупы, прячутся в дупла, а туда лаз узОк, не просунешь носОк.
Тут надо мной ветерок пробежал: ёлки-сосны пересчитал, мхи да травы пригладил, кустики расправил, тучки-облачка поправил. Потом к осинке-сиротинке подбежал, что-то на ухо ей наказал. Трепетная осинка скромно улыбнулась, веточками закачала, листиками залепетала, мне сказку зашептала. Под неё я и задремал.
Грибы растут ночью, и очень быстро. Как мой будильник задребезжит, старая ель заскрипит, собака на цепи заскулит, волк под угором завоет – я быстренько встаю, обхожу с фонариком поляну и собираю грибы, которые успели вырасти. Я их беру-срезаю, а рядом новые вырастают! Так до утра и набрал полную корзину боровиков. И все чистые, без червоточинки. Мухи-то, которые грибы портят, ночью спят, не летают. Утром, когда весёлое солнышко поднялось, птичек-чиричек разбудило, зайку-гуляку спать
