шапки. Мир был наполнен тишиной, покоем и умиротворением. Однажды все закончится, и ты окажешься там, где есть сад и ручьи, – конечно, если ты был хорошим человеком.
Мавмуд был хорошим, Аурика знала это точно.
Впереди мелькнуло что-то черное. Она остановилась, оперлась о решетку оградки и увидела, что среди памятников идет доктор Вернон с какой-то книгой в руке. Несмотря на холод, пробирающий до костей, на нем было тонкое черное пальто и небольшая шляпа. На мгновение Аурика испугалась, что он ее не увидит, но Вернон приветственно махнул рукой.
– Доброе утро, госпожа Тобби! – произнес он, подойдя. – Странное место вы выбрали для прогулки.
– Здравствуйте, доктор Вернон, – ответила Аурика. – Я не гуляю, я ищу могилу Эммы, дочери папаши Угрюма.
Вернон вопросительно поднял бровь.
– Необычное развлечение, прямо скажем, – заметил он.
Аурика строго посмотрела на него и сказала:
– Я вчера познакомилась с ее отцом, и меня тронуло его горе. Вот, – она показала доктору букет из шести белых роз, который купила в лавочке неподалеку от кладбища, – захотела почтить память бедной девушки.
Вернон криво усмехнулся.
– Какое нежное благородство и какое достойное сердце, – сказал он: Аурика ожидала услышать в его словах язвительность, но ее не было – только искреннее уважение. – Что ж, если моя компания вам не претит, я готов вас проводить.
Аурика кивнула:
– Благодарю вас, доктор Вернон, а то я начинаю понимать, что заблудилась.
– Немудрено, здесь все очень сильно перепутано, – ответил он. – Кстати, меня зовут Август, можете называть меня по имени.
Они вышли в другую половину кладбища, и здесь Аурике пришлось взять доктора под руку: дорожки еще не расчистили.
– А что вы здесь делаете? – спросила она, пропустив мимо ушей слова об имени.
Доктор Вернон улыбнулся, но улыбка вышла грустной.
– Помните ту песенку, которую столь любезно упомянул ваш супруг? – спросил он и нараспев процитировал: – «Каждый четвертый был расстрелян, каждый третий прошел сквозь строй, каждый второй на рее повешен, каждый первый освобожден. И всем первым идти велели во все края Хаомийской земли, чтобы пели, чтоб вечно пели про левенфосские корабли…» Так вот, я был из третьих, а мой товарищ – из помилованных. Иван Ребельт, он меня сюда и привез. Я тогда был полумертвым куском мяса, одной ногой на том свете. – Вернон вздохнул, поправил шляпу. – Два года назад его не стало, но я частенько заглядываю к нему, так сказать, в гости. Ставлю на могилу стопку красного, Иван его любил.
– Соболезную, – промолвила Аурика.
Доктор усмехнулся:
– Люди с большим сердцем всегда становятся жертвами несправедливости. А у Ивана сердце действительно было большим. Я сам его вскрывал, я знаю.
От такой игры слов Аурика даже споткнулась. Вернон поддержал
