ты куда идешь-то?
– Да на Базу хочу попробовать. У меня все-таки КМС по биатлону. Может, в стрелки возьмут.
– О! Конечно возьмут! А я тебе протеже сделаю. У меня Леха, ну, зам директора, с Надькой, ну, с первой женой моей, вместе раньше в одной организации работали. Ну там.. Ну она его прикрывала, если что жена или теща… А там, я знаю, от Мусора место освободилось! Прикинь: Леха подумал, что он Мусор – Мусор, потому что бывший мент, а он Мусор, потому что мусоровозку водил! Га-га-га! А когда он узнал, за что его с мусоровозки вы-пи-пи-пи-ли, сам его вы-пи-пи-пи-.л. Да не успел: Мусор и у него чего-то со свалки с-пи-пи-пи-л. Чего – Леха сам не знает. Учет-то не велся лет двадцать пять. Но что с-пи-пи-пи-л – точно: как он пришел, куча убывать пошла. С каждым днем. Прикинь, га-га-га! Лехе бы радоваться, он эту свалку за десять лет все собирался вывезти, но так все завтра и завтра, а куча все больше и больше. Ну, как у меня с магарычами. Га-га-га!
– Слушай, Андрюх! Так если оно на место Мусора – так меня и так возьмут. У меня КМС по биатлону, три высших образования, и еще всяких удостоверений много. Вот смотри: это – охотничий билет, а это я кочегаром работал. Между прочим, курсы с отличием закончил…
– Пошли, я говорю! Без меня не возьмут! Здесь особое расположение надо иметь. Га-га-га!
…Алексей Иваныч (тот самый Леха), с вытаращенными глазами завис над столом, на котором Константин разложил свои бумажки о различных квалификациях. Эти глаза смотрели на кандидата в охранники («стрелки»), как на идиота. Вокруг стола туда-сюда бегал возбужденный Райкин с чувством настоящего друга и боевого товарища:
– Мы его называли Человек-Паук! Человек-Паук! По стропилам лазил, крышу делал сам, сам, один! Каркас из металла! Листы один поднимал! Да что там дипломы – он освоил даже те профессии, которых нет. А как он мне мухобойку починил! Только что – и за пять минут. На ходу! Взял ее одной рукой, что-то повернул, по забору хлопнул – сразу же на нее мухи из толикового сортира полетели!
Алексей Иваныч пошевелил глазами и вытер набежавшую на отвисшую нижнюю губу слюну. Райкин остановился (хотя мог бы этого и не делать: «Лехе» до него было прозрачно). Константин застыл с последней бумажкой в руке. Наступила минута молчания. Ее закончил сам командир:
– Как тебя зовут, говоришь?
– Колас Константин Сергеевич («Не «колос», а «колас, колас» – от слова «колоссальный»!!!» – не унимался Райкин).
– Нет, Колас, ты не коласс, – задумчиво тот покачал головой и принялся рассуждать вслух. – Ты, Колас, либо дурак,,, Либо что-то еще. И с этим грузом ты… ко мне,.. И на кой ляд тебе нужно у меня работать, если сторожем в пионерском лагере ты уже был?
– Коломбо, – Райкин от страшной догадки пересох горлом.
– Что «Коломбо»?
– Если Колас не коласс и не дурак, а он не дурак, значит, есть только третий вариант: он прикидывается дураком. А кто прикидывается дураком? Коломбо. Он и есть Коломбо: Кол-омбо, Кол-ас. Да это еще круче, чем просто Коломбо, это же русский Коломбо, Коломбо-асс, а сокращенно «Кол-ас»! Алексей Иваныч! Это же астральный знак, он нам
