капельки, Рэйчел! Ты ведь дашь мне послушать что-нибудь из своей аудиотеки?
– Ладно, уж… Если конечно пообещаешь, что не забросишь обычные книги.
– Слово будущего полицейского!
– Тихо! – Рэйчел поднесла палец к губам. – Сюда кто-то идет…
– Тебе показалось. Я ничего не слышу.
– Ты и не можешь слышать на таком расстоянии.
Клод раздвинул ветки кустов.
– Так и есть – Фрида! Мне не хотелось бы встречаться с этой…
– Ты хотел сказать ведьмой?
– Гм… Почти, – смутился подросток.
– Тогда до завтра?
– На том же месте! – прошептал Клод. – Предупреди Честера. Мне не хочется опять влезать на яблоню. Сама понимаешь: с моей-то комплекцией…
Новый знакомый Рэйчел рванулся к ограде, а через минуту девочка встретилась с Фридой.
– Мы с твоим дядей обыскали весь замок и очень волновались, – с места в карьер начала мадемуазель Мулеж. – Ты должна предупреждать нас, если собираешься уходить далеко.
– Учту это, тетушка.
– Уж будь так любезна, Рэйчел.
По пути к замку они не сказали друг другу ни слова. Дядя Пьер уехал к знакомым в деревню и Рэйчел пришлось ужинать вдвоем с Фридой.
Доедая десерт, девочка думала о словах комиссара Мортрэ, назвавшего Крессе невеселым местом.
“Будь замок трижды Диснейлендом, благодаря тетушке Мулеж, он все равно никого бы не развеселил”, – подумала Рэйчел.
3
Жак Ларуш протирал от пыли свой хрустальный шар, когда квартиру наполнили звуки мелодии, под которую могли бы танцевать и якутские шаманы, и гаитянские приверженцы культа вуду. Эти заунывные звуки издавал дверной звонок.
– Черт! Неужели опять он?
Недавно Жак отметил тридцать восьмой год земной жизни, но из-за умения передвигаться с кошачьей грацией, спортивной фигуры и неотразимой улыбки выглядел значительно моложе своих лет. Это мешало работе и Ларуш испробовал много способов добрать недостающую солидность. Наиболее удачным из них были очки в вызывающе модной и очень дорогой оправе. Жак так надоел своему офтальмологу, что тот поступился профессиональной совестью и обнаружил у Ларуша редкое заболевание – светобоязнь.
Без очков Жак видел также хорошо, как в них, однако заставлял себя носить их и подолгу любовался в зеркале отражением молодого, но внушающего доверие парня.
Светобоязнь было последним, от чего мог страдать Ларуш в своей квартире, которая служила ему и офисом. Плотные портьеры черного цвета надежно преграждали путь солнечным лучам, создавая таинственный полумрак и некоторые неудобства: по утрам, не успев как следует проснуться, Ларуш, по пути в ванну не раз натыкался на стулья, а один раз даже сбил с бюро гипсовую скульптурку неведомого бога. После падения статуэтка утратила часть носа и стала поразительно похожа на сфинкса, охраняющего пирамиды.
Последней
