сем старушка.
– Она и не старая была. Ей еще и пятидесяти не было.
– Не, это уже старая, – уверенно сказала Катя.
– Много ты понимаешь, Катька. Разозлилась мать. – Какая старая? Ей ещё до пенсии семь лет почти работать нужно было.
– Ма, а дедушка, где похоронен?
Женщина помолчала, присела на лавочку. Тыльной стороной ладони вытерла слезу.
– Сообщили, что где-то в Свердловской области. Его как забрали ночью, пятого октября тридцать восьмого года, так я его больше и не видела.
– Он что враг народа был? – спросила Катя.
– Что ты Катя? Дедушка был настоящий советский человек, и настоящий коммунист.
– А я его совсем не помню.
– Ты тогда маленькая была, тебе неделю только как четыре года исполнилось, вот ты и не запомнила. Правда сильно испугалась, и плакала долго. Потом через год сообщили, что умер в тюрьме от сердечного приступа, и похоронен там же. Твоя бабушка Люда, как узнала, болеть сильно начала.
Катя подошла и обняла сидящую на скамейке маму.
– Мам, ну ты же медсестра. Могла ее вылечить. Или врачам ее показать.
– Она без своего мужа, твоего дедушки жить не хотела.
– А как же мы? Ты, я. Нас она совсем не любила?
– Любила, конечно, обняв дочь ответила она. – Она мне говорила, что очень любит тебя, меня, и папу. Говорила, нас трое, и мы семья. И, что раньше у нее тоже была семья, муж и дочь. Я ей пыталась объяснить, что она тоже наша семья. Пыталась объяснить, что мы ее сильно любим. Она соглашалась, но видно без дедушки ей было плохо.
– Так, Танюха, хватит. Сейчас слезы польются, сказал мужчина. Потом ты мне начнешь рассказывать, что лицо заплаканное, и в таком виде, ты никуда пойти не сможешь. А мы еще в парк должны сегодня попасть. У нас по плану сегодня парк после обеда.
– Ты прав Матюша, ответила Татьяна, вставая, и снова вытерла слезы тыльной стороной руки. Полей мне на руки.
Матвей поднял с земли бидон, снял крышку и вручил ее дочке.
– Подставляй руки.
После того, как жена помыла и вытерла руки, то же самое сделали Катюша, а потом и глава семейства Матвей.
– Эх, какая сегодня погодка, потягиваясь и поворачивая голову в разные стороны, негромко сказал глава семейства. Катюша, Танюша, посмотрите вокруг. Какое красивое голубое небо. Маленькие белые облака, как барашки, пасущиеся на голубом лугу. И тихо, тихо. Никакого дуновения ветерка. А трава, кусты, деревья. Правда трава подкачала, большей частью уже высохла. Но кусты, деревья, зеленые, красные, желтые. И все эти цвета со множеством разных оттенков. Красота. Настоящее бабье лето. Даже вон, паутина летит.
– А наш папа прям как писатель. Правда Катюха?
– Правда, мамуха. Ответила и захихикала Катя. За ней засмеялись и родители.
– Интересно, сколько продержится такая прекрасная погода, не понятно у кого спросил Матвей.
– А кто его знает. Может через час налетит холодный ветер, пойдет холодный косой дождь, и установится обычная Ленинградская погода, ответила Татьяна.
– Это точно, сказал Матвей, поднимая с земли пустой бидон. Ну что пошли домой? Обедать и в парк?
– Ура! Радостно крикнула Катюха, и подпрыгивая впереди родителей направилась к выходу с кладбища.
Погода, возможно, последнего теплого осеннего воскресного дня, многих заставила выбраться из дома. В этот на удивление теплый, безветренный день, народу на кладбище было много. Люди чистили могилы после лета, другие только подтягивались, а те, кто уже отдал дань близким, тянулись на выход. Люди разговаривали, кто-то смеялся. И среди этого наложения шумов Татьяна услышала, совсем другой звук.
– Катя, замолчи, сказала Татьяна дочке, скакавшей впереди родителей и распевающую детскую песенку. Слышите?
– Что мама?
– Слышишь? Точно, кто-то мяукает.
– Где мама? Я ничего не слышу.
– Где – то там, в той стороне от ворот.
Татьяна медленно пошла в ту сторону, куда сказал муж. Следом пошла Катя, потом вприпрыжку обогнала мать, и пошла впереди.
– Не скачи Катька, трава высокая. Смотри под ноги.
– Слышу мама, это там. Катя правой рукой показала место, откуда, по ее мнению, доносилось еле слышное мяуканье. Она быстро достигла, того места, куда указывала рукой, и присела.
– Я нашла его мама. Какой он красивый. Бедненький, как ты здесь очутился? Она поднялась, и повернулась к матери. В руках она держала
