честный Томас лежал,И увидел светлую деву.
Как чудо, конь ее подскакал
К нему под Эйлдонское древо.
В зеленой юбке была она,
Плащ-бархат накинут небрежно,
Полсотни бубенчиков в гриве коня
Звенели сладко и нежно.
Честный Томас шапку со лба сорвал
И упал перед ней на колени.
«Привет тебе, Дева Мария, – сказал, —
Царица небесной сени!»
«Нет, Томас, – услышал он, словно во сне, —
Это имя совсем не мое.
Я правлю в дивной эльфийской стране,
И пришла к тебе из нее».
«Иди ко мне, Томас, – сказала, маня, —
Пой и играй со мной.
А если еще поцелуешь меня,
Навек потеряешь покой».
«Ничего не боюсь я, – Томас сказал, —
Что б со мной ни случилось, Дева!»
И алые губы поцеловал
Под зеленым Эйлдонским древом.
Интродукция
Звали его Лессингам, и жил он в Востдейле в старинном приземистом особняке в глубине старого седого сада с роскошными тисами, которые еще саженцами видели викингов в Копленде. Лилии, розы и дельфиниумы цвели у ограды, а на клумбах перед крыльцом красовались бегонии с цветами крупными, как блюдца: белыми, красными, розовыми и лимонными. По камням стен ползли вверх вьющиеся розы, жимолость, клематис и огненно-пурпурные вьюнки. Справа и слева за садом темнел густой лес, а на открытом северо-востоке виднелось вдали одинокое озеро. Горизонт замыкали горы: над четким плавным абрисом холмистой гряды высоко поднимал голову скалистый Гэйбл.
На теннисный корт уже прокрались длинные прохладные тени, воздух стал золотистым. В деревьях ворковали голуби. Два зяблика играли возле сетки, по дорожке торопилась трясогузка.
Распахнутое французское окно открывало часть столовой с панелями темного дуба и столом времен короля Якова. Поблескивало серебро, искрился хрусталь, прихотливыми цветными пятнами перекликались цветы в вазах, горы фруктов на веджвудских блюдах: сливы, персики, мускатный виноград. Лессингам полулежал в кресле-качалке, устремив взгляд сквозь дым послеобеденной сигары на розы Слава Дижона, которые свисали из окна спальни, купаясь в мягком вечернем свете.
Её рука лежала в его руке. Это был Их дом.
– Давай докончим главу о Ньяле? – предложила она.
И, взяв тяжелый фолиант в выцветшей зеленой обложке, начала читать:
– «Он вышел в ночь на воскресенье, когда до зимы оставалось еще девять недель; услышал он великий треск, так что подумал, что земля сотряслась вместе с небом. Тогда посмотрел он на восток, и ему показалось, что он видит там огненное кольцо, а в кольце – всадника на сером коне. Приблизился всадник и промчался мимо него так близко, что он хорошо рассмотрел и его, и коня. Пылающий факел держал всадник в руке, а сам был черен, как смоль, и громким голосом пел такие слова:
Быстроног мой конь,
Иней
