ушло, куда?»
Это был наивный, да что там наивный, просто глупый вопрос. Куда ушла любовь! Куда улетает дым сигареты, и мысли женщины, стоящей в одиночестве у окна, и мысли ее мужа, который садится в машину под окнами своего дома, не подняв на эти окна глаз?..
Глава 2
Утром Ирина обнаружила, что не может выйти в Интернет. Как всегда, неизвестный компьютерный сбой произошел некстати – как раз в тот момент, когда ей срочно надо было отправить очередную главу романа Уэльбека про остров Лансароте. В издательстве ее считали безупречным переводчиком, поэтому принимали работу «с колес» и сразу оплачивали. Вообще-то Ирина не чувствовала в этом необходимости: деньги, которые она получала за переводы, имели для нее значение только в самом начале этой деятельности. Тогда она бралась за любую работу и именно тогда выговорила себе возможность получать гонорар по мере сдачи текста. Потом у Игоря наладился бизнес, и стало неважно, сколько ей платят и когда, а важно только, хороши ли произведения, которые предлагаются для перевода. Но издательский финансовый педантизм она, конечно, не отвергала. И собственный педантизм – чтобы перевод был выслан точно в срок, – считала обязательным.
Да, может, и хорошо, что придется ехать в издательство самой. Ирина дорожила возможностью работать дома, то есть не участвовать в неизбежных и почти всегда неприятных отношениях «начальник – подчиненный». Она прекрасно помнила родительские разговоры на эту тему, и ей трудно было представить, чтобы подобная тема стала главной в ее жизни. Но в том состоянии растерянности и подавленности, в котором она оказалась сейчас, работа один на один с собою была ей в тягость.
К тому же издательство находилось в тихом переулке у Покровских Ворот, и бывать там Ирина любила. Она вообще любила старый Центр, в котором выросла, и ей жаль было, что новую квартиру Игорь купил на Юго-Западе. Конечно, дом хороший, даже не дом, а целый замкнутый квартал, из которого, если иметь в виду бытовые надобности, можно вообще не выходить: магазины, кафе, парикмахерская, фитнес и даже теннисный корт здесь свои, и соседи тоже свои, то есть не лезут с задушевностями, вежливо здороваются во время редких встреч в просторном подъезде и не бьют зеркала в лифтах.
Но того, что было в старых переулках возле Сретенки, Солянки, Рождественки и той же Покровки, – в этом новом удобном квартале, конечно, не было и в помине.
Ирина никогда не знала, как правильно называются прозрачные, насквозь пронизанные угасающим солнцем дни середины сентября, – бабьим летом или просто теплой осенью. Кажется, бабье лето наступает позже, чуть ли не в октябре, ненадолго сменяя уже начавшиеся дожди и холод. Или все-таки прямо в сентябре?
«О чем думаю? – рассердилась она на себя. – Сразу, позже… Не все ли равно?»
Сейчас ей особенно неприятно было, что она думает о неважных мелочах. Она понимала, что такие мысли лезут в голову от душевной пустоты.
А осень, как ее ни назови, сквозь какое свое настроение на нее
