может и оборваться, – с обычной своей прямотой заметил Филин. – Разведка дело опасное.
– На фронте везде опасно, даже в медсанбате. – Васнецов как-то странно усмехнулся, с какой-то скрытой горечью. – А рядом с тобой, Никита, пусть и в разведке, может быть и безопаснее.
– Не перехвалите.
– Тебя перехвалить – проще лом перекусить. Так что забудь, кем ефрейтор Покровский мне приходится. Он парень подготовленный, надежный, исполнительный. На этом наборе аргументов и сойдемся.
На этом и сошлись. И что интересно, Филин получил ровно то, что пообещал ему подполковник Васнецов. Вот только забыть о родстве Лехи и начальства никак не получалось. Обычно все лишнее Филин выбрасывал из головы с завидной легкостью, а тут – никак. Может, потому, что имел особого рода подозрение?
Нет, не такое, что впору писать рапорт в Смерш. Просто у «племянничка» фамилия была не Васнецов, а Покровский. Как у начальника штаба фронта. И внешне Леха напоминал начштафра очень сильно. Куда как сильнее, чем Васнецова. Все эти родственные игры не касались Филина напрямую, да и косвенно не сильно трогали, но выкинуть интригу из головы он не мог.
Старшина Бадмаев чуть подался вперед, сделал пару бесшумных шажков, одновременно приседая еще ниже, опустился на четвереньки, затем и вовсе лег на живот и пополз в заросли. Вообще-то Филин не отдавал приказа «посмотреть, что там впереди», но тут выпал особый случай, капитан мог не сомневаться. Если пожилой, по меркам двадцатипятилетнего капитана, и коренастый охотник Ашир Бадмаев вдруг становился юрким, как змея, и уползал, не спрашивая разрешения, значит, дело того стоило. Чаще всего из таких вот пластунских рейдов старшина возвращался с «языком».
Филин жестом приказал Покровскому замереть на месте, а сам прошел чуть вперед, почти до точки, где исчез Бадмаев.
Тяжелое колебание воздуха и легкое сотрясение земли на новой позиции ощущались иначе. Это был не рокот танковых моторов, нет. Где-то за деревьями действительно двигалось нечто тяжелое и лязгающее металлом, но только не на гусеничном ходу.
На рельсовом! Филина вдруг словно осенило. Поначалу его обмануло отсутствие паровозного пыхтения и перестука колес на рельсовых стыках. И этот звук, похожий на гул тяжелых моторов, тоже сбил с толку. Кстати, странный моторный звук никуда не делся, но зато с железной составляющей гула Филин определился окончательно и бесповоротно. Вдоль леса по ту сторону поредевшего частокола деревьев очень медленно, а потому почти без перестука двигался тяжелый состав.
Бронепоезд? Они еще ходили где-то, Филин слышал такие байки, но своими глазами видел бронепоезд только в сорок первом, да и то это был наш, а не фрицевский. Вернее, то, что от него осталось после авианалета – обгоревший остов под откосом.
– Командир, – послышался шепот Бадмаева из зарослей. – Смотреть надо. Ползи давай иди.
С русским
