никто не выходит, кроме охранника, выгуливающего перед сном немецкого дога. Это происходит обычно около десяти вечера.
– Так и будете дальше изображать старика? – с ухмылкой спросил набивавший патронами магазин «томпсона» Рауль, который, видно, в этой компании был за старшего.
– Пока да, не хочу, чтобы после нашей операции кто-то случайно увидел в Тихуане человека, похожего на мистера Бёрда. Избавлюсь от маскировки, когда вернусь в Штаты. Кстати, мало ли что может случиться, предлагаю каждому из вас для конспирации закрыть нижнюю часть лица платком. Если больших платков нет, нарежем тряпок. Мне ни к чему, я и так неплохо загримирован.
С наступлением темноты вернулся Пабло. С его слов выходило, что Сальвадо в сопровождении Кортеса отправился в одно частное заведение, где предоставляли услуги интимного характера. Попросту говоря, в публичный дом.
– При живой-то жене?! – не смог сдержать я удивлённого возгласа.
– Вряд ли он ей доложил, куда направляется, – ощерился Пабло, демонстрируя пожелтевшие от табака зубы. – Даже если бы и сказал… Она у него смирная, забитая овечка. Сальвадо приглядел её, когда ей было всего шестнадцать, и бедные родители девушки не смогли отказать уже тогда известному на всю Тихуану человеку. Они ещё ему благодарны, что Сальвадо вытащил их дочурку из нищеты.
Тут у меня родилась идея не ждать, когда наша цель вернётся под защиту родных стен, а накрыть его прямо в борделе. Предложение было одобрено, хотя и не сразу.
– А что, если, пока мы добираемся, он уже уедет? – спросил Ицхак.
– Пошлём сначала кого-нибудь на разведку, – ответил Рауль. – Я и сам могу туда наведаться под видом клиента.
– Ладно, но что будем делать с остальными обитателями публичного дома?
– Постараемся обойтись без лишней крови, – сказал я. – А если кто попробует поиграть в героя, разрешаю открывать огонь на поражение.
– Ну что, тогда готовимся к выходу?
Рауль вопросительно окинул нашу небольшую группу взглядом. Я тоже исподволь взглянул в глаза каждому. В них читалась решимость, и я понял, что Лански не поскупился, прислал если и не лучшие, то далеко не последние кадры.
Самым молодым из них был Лео, лет двадцати с небольшим. Однако, глядя на этого обладателя орлиного носа и чёрной кучерявой шевелюры, я видел, что и он в случае чего без лишних угрызений совести нажмёт на спусковой крючок «томпсона». Уверенность, излучаемая каждым из этой пятёрки, не оставляла сомнений в их готовности либо безжалостно истребить противника, либо сложить голову на поле брани. Будем надеяться, второй вариант – это не про нас.
А готов ли я сам пожертвовать своей жизнью? Оставить без мужа Варю и без отца Соню и ещё не рождённого ребёнка? Не говоря уже о Люке, хотя он и растёт в полной семье, считая Кларка своим отцом… Может, зря я во всё это ввязался? Узнай об этом Берия и тем более Сталин, разве они разрешили бы мне так подставляться? Наверняка нет. А я не могу
