не найдется. Когда ты последний раз выходила из отеля?
– Три года назад. Примерно.
– Три года?
– Три года, Ирвин.
После этого я вешаю трубку, потому что я сказала все, что хотела, а после этого начнутся только вопросы. А мне они ни к чему.
На станции объясняют, что это часа три на автобусе – недалеко. Чаевых, оставленных наглым типом из бара, как раз хватит на билет в один конец.
В автобусе утыкаюсь виском в холодное стекло. Мимо мажется городской пейзаж. У кого-то звонит телефон. Эта мелодия была у меня когда-то давно. С нее начался тот самый разговор с сестрой.
– Это я. Скажи мне, только прошу тебя, не ври. Ты знала, что я тебе не родная? – Голос сестры был чужим. Высокий и злой.
– Знала.
– И как давно?
– Мне было лет восемь. Да, точно, восемь.
– Они тебе рассказали?
– Нет, я подслушала разговор.
– Почему ты мне ничего не сказала?
– Сначала я не поверила.
– А потом?
– А потом боялась. Они же не рассказывали. Значит, тебе знать не полагалось.
– Не полагалось?
– Ну чего ты на меня-то злишься. Я тоже расстроилась, когда узнала.
– Расстроилась. Почему?
– Ну не знаю.
– Решила, что я теперь тебе не родная, да?
– Нет. Просто странно.
– Что странно? Наверное, решила, какая-то проститутка под забором родила и в вашу семью подкинула? Да?
– При чем тут проститутка?
– А кто еще? Кто еще детей своих бросает? Скажи, кто?
– Никакая не проститутка. Там была большая семья из деревни.
– Из деревни?
– У них уже было семь девочек. Представляешь, семь. И, когда жена опять забеременела, они надеялись, будет мальчик. И действительно родился мальчик. И девочка. Двойня, понимаешь? А у наших родителей тогда не получалось вообще никаких детей. В общем, договорились и забрали девочку прямо из больницы. Ее муж так ничего и не узнал. Заплатили – все молчали.
– А ты откуда это все знаешь?
– Это мне уже позже рассказали.
– Кто?
– Мама.
– Да врете вы всё. А тебя откуда взяли, если у них не получалось?
– А потом получилось. Причем очень быстро.
Она начала скулить в трубку, и мне пришлось ее одернуть:
– Лучше бы я была не родная. Мне все равно.
– Тебе легко говорить. Ну вот объясни мне, почему все знали, кроме меня?
– Папа был против. А после того как его не стало, мама боялась.
– Чего?
– Не знаю. Все ее уговаривали, а она боялась.
– Боялась? – Сестра опять замолчала, а потом заговорила строго. – Ну ладно. Нужно как-то дальше жить.
– Что значит – как-то? Что изменил ось-то? – Я не знала, как ее успокоить.
– Знаешь, многое. Так не поступают.
– Ты
