style="font-size:15px;"> – Доставь мне… дай подумать… да. Доставь мне…
Эврисфей насладился напряженной тишиной, воцарившейся среди придворных, и все тянул и тянул драматическую паузу.
– Доставь мне… – повторил он, разглядывая свои ногти, – доставь мне Кербера.
Придворные охнули громче любых его ожиданий.
Но, будьте покойны, Геракл испортил этот праздник.
– О, Кербера? – спросил он, и если б добавил: «И все?», еще пуще размочить драму грандиозного объявления Эврисфея ему бы вряд ли удалось. – Ладно. Своим ходом или на поводке?
– Сгодится в любом виде! – рявкнул Эврисфей. А затем, сухо кивнув, добавил: – Прочь с глаз моих.
12. Кербер
По правде говоря, беззаботность Геракла была напускной. Геракл услышал, чего от него хочет Эврисфей, и сердце у него екнуло и заколотилось о ребра, как хорек в клетке. Кербер, адская гончая, – еще одна гротескная гадость, порожденная союзом Тифона и Ехидны. Геракл уже убил сестру Кербера гидру и братцев Орфа и Ладона. Возможно, Кербер об этом не знал. Быть может, эти чудища к своим родственникам никакого обожания не питали. Геракл не сомневался, что усмирить дикого трехглавого пса ему по силам, но вот вытащить его из царства Аида – совсем другое дело. Царь мертвых возведет перед Гераклом непреодолимые преграды.
Пока Геракл брел прочь от Эврисфеева дворца, в голове у героя складывался план. Чтобы в целости и сохранности убраться из загробного мира вместе с Кербером, Аида нужно будет умаслить. Кратчайший путь к тому, что можно было бы счесть у Аида сердцем, – через его жену ПЕРСЕФОНУ. По шесть месяцев в году она царствовала в загробном мире вместе с ним. В посюстороннем мире ее мать Деметра, богиня плодородия, оплакивала утрату возлюбленной дочери, и все растительное и животное, за что отвечала Деметра и чем одаривала мир, постепенно усыхало до осенней погибели и бесплодного холода зимы. Затем, проведя полгода под землей, Персефона восходила из мира мертвых, и повсюду расцветала весна, а следом наступало изобильное, плодородное, урожайное лето, пока Персефоне не приходила пора возвращаться в подземный мир, и круг замыкался.
Со временем греки научились праздновать этот годичный ритм смерти и обновления ритуалом Элевсинских таинств, церемониальным спектаклем о похищении Персефоны Аидом и ее нисхождении в его царство, об отчаянных поисках дочери, предпринятых Деметрой, и о ее возвращении в верхний мир. Геракл подумал, что, если он пройдет инициацию в Элевсинских таинствах, это расположит к нему Царицу загробного мира, а через нее, быть может, удастся добиться позволения Аида вывести его любимую зверушку на свет дня.
Жрецы, жрицы и иерофанты Элевсина во главе с Эвмолпом, основателем этого празднования, удовлетворили просьбу Геракла и посвятили его в таинства культа цветения, смерти и обновления[81].
Затем Геракл подался к мысу Тенарон на Пелопоннесе – на самую южную точку всей Греции[82], там находилась пещера
По другой версии этой истории, Геракл отправился на церемонию в Аттику и ему нужно было стать гражданином Афин, чтобы его допустили до ритуала. Возможно, просто жителям Афин захотелось считать своим величайшего героя на свете – более прославленного, чем даже их любимый Тесей.
В наши дни этот мыс, возможно, более известен под названием Матапан.
