для его наблюдения, если бы к его полной неожиданности, да так для него незаметно, вдруг прямо перед ним не возник тот, кого бы его глаза не видели – сам капитан Мирбус.
И не успевает Маккейн, как следовало бы среагировать на это его появление, – в полном своём хладнокровии, не моргнув глазом, посмотреть на этого капитана, – как его рефлексы нервной оторопью выдают его с потрохами (а что тут поделаешь, если его не свежесть дыхания потрохов, никакими зубными пастами не перебьёшь, пока не поешь), как капитан Мирбус с улыбкой на всё своё лицо, призывно обращается к нему.
– Сэр, а мы уже за вас начали волноваться. – Заговорил Мирбус. – Так долго вы нас не радовали своим присутствием. И мой первый помощник не даст соврать, что я даже несколько раз порывался послать за вами. – Мирбус махнул рукой в неопределённую сторону, что теперь и не поймёшь, кто его первый помощник. Что может привести к необратимым, крайне опасным и ведущим к беспорядкам (а может и бунту), с нарушением дисциплины процессам. Ведь на место первого помощника столько охотников из числа команды и не только. И после таких туманных заявлений капитана, позиция первого помощника уже не видится столь крепкой, и некоторые особо горячие головы из числа близко стоящих к первому помощнику офицеров, могут и рискнуть раньше времени.
– Но как я сейчас вижу, все мои тревоги, к огромной радости оказались беспочвенны, – но это не удивительно, мы ведь в море, – усмехнулся капитан Мирбус, – и вы в полном порядке. – Маккейн же в ответ посмел себе не только не понять шутки Мирбуса, но и не поверить всему им сказанному.
– Брешет, подлец, прямо в лицо, и не краснеет. – По своему поводу усмехнулся Маккейн. Что капитаном Мирбусом был воспринято как должный ответ на его остроумие. Ну а раз Маккейн, как выясняется, не такой уж и надутый индюк, как о нём отзывались самые близкие к нему люди (кто эти люди, Мирбус, как человек умеющий держать тайны, никогда не расскажет Маккейну), и умеет слушать и оценить остроумие другого человека, то, пожалуй, он заслуживает того, чтобы его пригласить за капитанский стол. Что тут же и озвучивает капитан Мирбус.
Ну а Маккейн, не какая-нибудь там девочка, которая счастья своего и будущих удобств не видит и не понимает, и её нужно уговаривать, чтобы она не отказывалась от ожидающего её счастья, и он сразу же даёт своё согласие капитану, который, по мнению Маккейна, с этого и должен был начинать свой разговор с ним.
После же того как приглашение Маккейном было принято и он был даже представлен находящимся за капитанским столом людям, где некоторые из них, а в частности генерал Томпсон, почувствовал себя, не то что не в своей тарелке, а гораздо хуже – на раскалённой сковороде под принципиальным взглядом Маккейна (когда твой непосредственный начальник мучается у себя в каюте от обезвоживания, ты, падла, здесь жируешь) – то
