не заболеть. Та послушно перелезла на подушку, приняла бокал, выпила и глухим голосом, больше похожим на подавленное рыдание, сказала:
– А через год в этот же самый день я потеряла мою Джилли. Она играла в верхней спальне со своей няней. Было жарко, окна были раскрыты. Я вышла из дома, собиралась на рынок. Она увидела меня, вскочила на подоконник, закричала «мама, я с тобой» и шагнула вниз. И все…
Мелисси зажмурилась от страшного видения и с неосознанной силой сжала руку с бокалом. Хрупкое стекло лопнуло, вино, перемешанное с кровью, потекло по ее подолу, но она ничего не замечала.
Амирель взяла ее руку, провела ладонью по порезу, он тут же затянулся. Погладила Мелисси по голове, утешая, и та с облегчением вздохнула, растянулась на холодной черепице и тут же заснула. Амирель с трудом дотащила ее до спальни, волоком перетянула через порог и оставила отсыпаться на мягком ковре. Поднять на высокую кровать довольно-таки упитанную хозяйку сил у девушки не хватало, а звать кого-либо на помощь было нельзя.
На следующее утро Мелисси ничего не помнила. У нее жутко болела голова, и Амирель снова пришлось ее лечить. Их горестный разговор о прошлом она не помнила совершенно. Амирель считала, что это и к лучшему. Напоминать Мелисси о погибшей дочери она не хотела. Да и жестокое убийство трех людей не одобряла тоже.
Хотя кто знает, как бы она сама поступила на ее месте? Возможно, тоже захотела бы отомстить неверному мужу за обман и подлость.
Мелисси упорно занималась гардеробом своей гостьи, считая, что это необходимо любой женщине, а уже носительнице королевской крови и подавно. Постепенно Амирель обзавелась одеждой – халатами, красивыми платьями, тонким, ласкающим кожу, бельем, удобной обувью. Все это было на редкость приятно, но вот жить в мансарде, ничего не делая, оказалось невероятно скучно.
Амирель уже не понимала, как могла когда-то мечтать о том, чтобы прожить здесь всю свою жизнь. Она прочитала все книги, что смогла достать для нее хозяйка, и жестоко мучилась от безделья.
На все ее просьбы дать ей хоть какое-нибудь дело Мелисси отнекивалась. Ей было гораздо проще носить своей постоялице разного рода книги, показывать книксены и реверансы да учить легкому флирту.
Проведя полгода в четырех стенах, Амирель была готова спрыгнуть вниз от тоски и чувства бесполезности. Видя ее отчаяние, Мелисси, жалея ее, решилась сходить с ней на главную ярмарку Холлтбурга.
Это оказалось роковой ошибкой.
В конце короткого северного лета, сразу после окончания полевых работ, в славном городе Холлтбурге, исконном владении графов Холлтов, под эгидой самого графа с незапамятных времен проводились ярмарки с увеселениями. На них приезжали бродячие музыканты, певцы и артисты, показать зевакам смешные сценки, спеть песенки и разыграть целые представления.
Появлялись и бродячие цирки с медведями и смешными собачками, акробатами, шутами и канатоходцами. От имени графа Холлта всем
