потраченном времени. Может моя жена что-нибудь испекла вкусное. Обычно это яблочный пирог. – Серж уверенно шел впереди и все рассказывал и болтал.
– Слушайте, Серж, вы меня обескуражили. Постойте секунду. Я же вам не представился.
– Ну, представитесь, по дороге…
– А вы возьмете и передумаете меня звать в гости?
– Слушайте, пойдемте, не передумаю, если вы конечно, не наемный убийца?
– Нет, нет, конечно, напротив! – усмехнулся мужчина.
– Но кто же вы? – хотел уточнить Серж. Он остановился и уже внимательней рассмотрел собеседника.
– Пусть это будет для вас сюрпризом…
– Ладно, сюрприз дело хорошее… – буркнул Серж.
Через десять минут они зашли в уютный дворик, где среди прочих домов, стояла красная кирпичная пятиэтажка, утопающая в яблоневом саду и желтых ирисах.
Они зашли в тихий подъезд и поднялись на второй этаж. Серж позвонил, каким-то условным звонком, но никто не открыл. Он достал ключи и сам отворил замки.
– Проходите. Снимайте обувь. Располагайтесь. Сейчас заварим зеленый чай…
– О, какая картина! – развел ладони гость.
Гость принялся рассматривать большую картину в позолоченной раме, висевшую в небольшой прихожей, с изображением индюшек, петушков, цыплят и голубей.
– Это работа моего отца, копия с Мельхиора, птичий двор, семнадцатый век. Отец писал ее два года.
– Ему нравился Мельхиор? – удивился седовласый.
– Ха, ему нравились Пабло Пикассо, Винсент Ван-Гог, и Огюст Ренуар. Многие художники, и даже русские. А почему, возможно спросите вы! Да потому что их копии хоть иногда покупали. Как развивать собственный стиль, когда твои авторские вещи не покупают? Не покупают, черт, хоть им глаза выколи! А время идет, капает, жизнь подобно песку растворяется через ладони и падает в вечность! Как кровь из маленькой ранки… А художник продолжает творить, как чокнутый и одержимый верблюд, пересекающий сотый раз одну и ту же пустыню в поисках водного источника. Пустыню человеческой жадности! Потом раз и все! Упал на пол и дух испустил очередной творец! – крикнул Серж, раскинув руки вверх и в стороны.
– Ого! А вы Шекспир прямо! Отличная работа, продаете? – сдержанно спросил гость, рассматривая копию Мельхиора.
– Да. Конечно!
– Не жалко, память об отце?
– Нет, не жалко, каждая картина должна обрести свою семью. Мы рисуем для людей. Так и отец говорил. Тем более это копия. Копия, это просто работа. Не произведение искусства…
– Да, вы правы. Сколько же она, по-вашему, стоит?
– Пустяки десять тысяч долларов! – небрежно проговорил художник.
– Не мало! Однако! Это холст и масло?
– Да, вы правы можно и подешевле отдать…
– А что же вы, Серж, совсем не пишите копии? – спросил гость заинтересованно.
– Нет, категорически нет. Я продаю
