поэта – в основном за производимый им шум. Ему недурно удавались стишки на злобу дня: он прошелся и по начальнику стражи, и по главному советнику рашудана, и по самому рашудану, за что нечестивцу грозила смертная казнь или ссылка в рудники. Правда, Даллаль ловил этого стихоплета без особенного энтузиазма, потому что Фергия ухитрилась убедить его: Чайка вовсе не злоумышляет, он просто не может смолчать, когда видит несправедливость. После того как она уверила Даллаля, что сочинение о нем самом вовсе не хула, а похвала, я не сомневался – Чайке ничто не угрожает. Мало ли похожих бродяг, на них же не написано, кто именно сочиняет крамольные строки! Хватать всех подряд – никаких тюрем не хватит, а в рудниках от этих доходяг проку мало – больше съедят, чем наработают…
– Не повредила ли буря твоему новому дому, Фергия-шади? – любезничал тем временем Даллаль.
В исполнении рослого красавца с роскошными усами неуклюжие заигрывания выглядели невероятно забавно, и, уверен, не я один сдерживал улыбку. Но, полагаю, остальные думали: как можно обидеть такого уважаемого человека неуместным смехом? Вдобавок у него сабля имеется, и владеть ею Даллаль умеет превосходно… Конечно, вряд ли он обнажит благородный клинок из-за какого-то глупца, но у него ведь кроме сабли и плетка под рукой, а такой можно убить с одного удара, если умеючи. В том, что Даллаль на это способен, никто не сомневался, а потому желающих навлечь на себя его гнев не оказалось.
– Я ведь колдунья, любезный Даллаль-шодан, – нарочито громко ответила Фергия, – а потому могу сберечь свое жилище. Хотя, признаюсь, даже я натерпелась страха: в моих краях таких гроз не бывает!
«Да, там совсем другие шторма», – подумал я, но смолчал.
– Разве в это время года случается подобное? – не умолкала она. – Я полагала, сейчас должна царить сушь!
– Так и есть, Фергия-шади, – развел руками Даллаль. – Все придворные знатоки ветров, звездочеты и прочие дармоеды в недоумении: гроза взялась будто из ниоткуда! Кое-кто предположил, что она колдовская, но кто мог вызвать подобное?
– Не смотри на меня так, Даллаль-шодан, – сладко улыбнулась Фергия. – Во-первых, погодная магия – не мой конек, во-вторых, зачем бы мне учинять этакое безобразие? Из-за него, я слышала, в гавани затонули корабли, и теперь войти и выйти могут только самые легкие лодки?
– Да, случилось такое… Но тебе что за печаль?
– Представь себе, Даллаль-шодан, я сюда не с пустыми руками приехала, у меня имеются кое-какие знакомства, а потому… Почему бы не вложить кое-какие средства в торговлю? Разумеется, исключительно законную, – добавила она и поправила свою косынку.
Я вдруг вспомнил: Флоссия упоминала как-то, что подобным образом их завязывают пираты. Еще подумал – этот узел похож на бардазинский, но чем-то все же неуловимо отличается. Ну так бардазины – тоже пираты пустыни… Интересно, кто у кого перенял обычай? Или это совпадение?
Шлемоблещущий Даллаль, как его обозвал Чайка, недаром получал жалованье, поскольку
