заметить, как он едва не улыбнулся.
К чему он должен быть готов?
Кратос украдкой наблюдал за сыном и за той стойкостью, с какой тот переживал тяжелую утрату. Бог войны и сам позволил себе легкую улыбку, но тут же поджал губы и перевел взгляд на пол. Рассеянным взором он смотрел на то место, где располагался его тайник, и вспоминал, не забыл ли он чего-то.
– Я готов, – сказал Атрей, подходя к двери и возвращая Кратоса к настоящему.
Выйдя наружу, мальчик с удивлением осмотрел дом и местность вокруг него.
– Ого… Но как? – пробормотал он, не веря своим глазам.
Невозможно было даже представить, что два дерущихся между собой человека способны нанести столько разрушений.
Кратос ничего на это не сказал.
– Кто это был? – спросил Атрей.
– Не знаю! – отрезал Кратос, решительно шагая по тропе в лес.
Атрей то и дело отбегал в сторону, чтобы рассмотреть какую-нибудь заинтересовавшую его подробность. Кое-что казалось не по силам никаким смертным. Кто бы ни постучался к ним в дверь, он не был обычным человеком. Атрей впервые за свою жизнь задумался о том, что с его отцом мог встретиться бог. Мать столько всего рассказывала ему о богах, но он никогда не предполагал, что может повстречаться с одним из них. Затем его пронзила пугающая мысль.
– Ты мог погибнуть! Никогда не оставляй меня одного, ладно?
– Нам нужно идти, – ответил отец.
– Что он хотел от нас? Мы же никто, – сказал Атрей.
Кратос не отвечал, а только шел дальше в лес.
Тут до Атрея дошло то, о чем он не подумал, когда они уходили из дома.
– Ты что… убил его?
Возле дома нигде не было видно никакого тела, никаких следов крови, которые, казалось бы, должны были остаться после драки, шум от которой доносился до подпола, и после которой осталось столько разрушений.
– Я сделал то, что должен был сделать, – отчеканил Кратос тоном, не предполагающим никаких дальнейших вопросов.
Его ответ, казалось, удовлетворил Атрея, который посеменил дальше, пока Кратос на мгновение остановился, чтобы бросить последний взгляд на рунический символ, выцарапанный на их двери. Для его жены этот символ много значил. Все, что он надеялся построить, все, чего хотел достичь, – всего этого он теперь лишился. Собрав всю свою решимость, Кратос повернулся спиной к оставленной позади жизни и пошел за сыном вверх по тропе.
– А сад мамы выживет, пока нас не будет? И что станет с ее кречетом? – спросил Атрей.
Кратос задумался. Сад тоже много значил для его жены, как и для сына. Он служил олицетворением их жизни, их будущего.
– Побудут здесь, пока мы не вернемся. Не беспокойся, – сказал Кратос, скорее, чтобы утешить мальчика.
Атрей улыбнулся. Значит, они вернутся, починят все, что сломалось, и позаботятся о саде матери. Она была бы довольна.
Но потом Атрей задумался о том, откуда в голосе отца взялась такая несвойственная
