больше, чем бесконечность.
Шаг. Карли тянет дрожащую руку к толстой каменной ручке, боясь возможного скрипа. Зажигалка во второй руке вдруг потухла и тут же была зажжена вновь. Сглотнув, Карли положила ладонь на холодную ручку и оступилась. Некто дёрнул её назад, зажав рот рукой и придавив к своей груди.
Крик вырвался случайно. Когда тебя похищают в пустом доме, а до дома ближайших соседей порядка двух километров, кричать бесполезно. С тем же успехом можно было кричать, тратя силы, например, в чужом доме после незаконного проникновения ради сенсации-однодневки. Кричать бесполезно и даже опасно с точки зрения энергозатрат. Потеряв несколько секунд на подавление острого приступа паники, чем позволила мужчине за спиной расслабиться, Карли дёрнулась, вывернувшись из захвата, мазнула открытым пламенем зажигалки по одежде нападавшего.
Та вспыхнула незамедлительно. Огонь озарил коридор, и страх темноты отступил окончательно. Приглушённый топот двух других мужчин прогремел и отвлёк Карли от созерцания сотворённого зла. Она с кратким визгом «правильно» распахнула старую каменную дверь и захлопнула её за собой. После ещё и опустила засов, поставленный на дверь из-за детских шалостей отца и его малолетних на то время друзей, совавших любопытные носы куда не следовало.
Закрыв глаза, девушка прислонилась к холодному камню двери и перевела дыхание. За стеной – оглушительные яростные крики то ли боли, то ли ругани. Говорят, что причиняемая огнём боль не сопоставима ни с чем, кроме естественного процесса родов, стоящим на втором месте испытываемой агонии и страха. Загорелась только накрахмаленная специальным спреем для ткани рубашка, он отделается ожогом небольшой степени тяжести.
«Нужно бежать. Нельзя останавливаться».
Карли нехотя отлипла от двери, когда её сотряс первый удар такой силы, будто дверь пытались выбить плечом как минимум двое мужчин. Третий тоже мог участвовать: после поджога он должен быть зол, как никогда. В левой руке щёлкнула зажигалка на портсигаре и Карли побежала. Удары ещё долго сыпались на многострадальную дверь, но вскоре, когда Карли поднялась на первый этаж домика для прислуги, она уже не слышала грохота и молилась, чтобы телохранители господина Градмана не знали, куда ведёт тот коридор.
Домик пустовал похуже хозяйского дома. Уходя, слуги забрали с собой всё, что могли, что сами принесли в этот домик. В кухне не осталось ни еды, ни воды (водопроводные краны перекрыты), ни одежды с более удобной обувью, чем сандалии. Не было даже какого-никакого завалящего плащика или куртки, чтобы не замёрзнуть в прохладе летней ночи. Это ещё повезло, что лето. А если бы зима? Бежать оставалось только в лес. Только там у неё будет возможность скрыться от преследования и переждать ночь. Возможно, даже с комфортом, если отыщет деревянный дом на дереве, построенный для брата лет пятнадцать-двадцать назад.
У домика для прислуги тоже был чёрный вход. С гвоздика
