во мне смущение. Утомляло многоглаголание по вопросам, которые казались и без того ясными. А затем неприятно удивило, когда Леонтович стал цитировать весьма большое число определений разных юристов, что собственно такое – право.
– Странная наука, – думалось мне, – если сами ученые не могут договориться о том, что надо понимать под таким основным термином…
Все же месяца два я усердно слушал лекции по юриспруденции. Но затем настоящее уныние навели на меня лекции по римскому праву проф. Табашникова, а также по статистике – Федорова.
Стал посещать лекции на других факультетах: филологическом, естественном и математическом. Резким контрастом представилась ясность, точность и определенность математических формулировок.
Мой переход на физико-математический факультет вызвал удивление. Декан проф. В. Н. Лигин говорил:
– Обычное дело, что математики не выдерживают и уходят на юридический. Но ваш обратный переход – первый в моей практике случай[102].
В ту пору уже третий год действовал университетский устав 1884 года, кратко называвшийся «новым»[103].
В силу его требования мы носили форму: темно-зеленый мундир (щеголи делали себе черные мундиры) с синим воротником и позолоченными пуговицами с орлом, такое же пальто с синими петлицами и фуражка с синим околышем.
В парадных случаях полагался мундир с шитым золотом воротником. Его заводили себе лишь немногие, главным образом – богатые студенты из бессарабских дворян. Обыкновенно же в торжественных случаях студенты привешивали к мундиру лишь шпагу генеральского фасона.
Разрешалось еще – и щеголи этим широко пользовались – носить серую длинную «николаевскую» шинель офицерского образца. Шинель эта часто смущала молодых солдат, и они козыряли студентам. Это вызывало негодование в молоденьких офицерах, и провинившимся солдатам влетало. Впрочем, в Одессе между студентами и молодыми офицерами всегда существовала конкуренция.
Не носили тогда формы только студенты четвертого курса, которые поступили в университет еще при старом уставе 1863 года. Они резко выделялись своими штатскими костюмами среди форменных сертуков и тужурок более молодых студентов.
Считалось особым шиком иметь мундир с выцветшим синим воротником или с таким же околышем на фуражке:
– Бывалый, мол, студент, а не какой-нибудь фукс – первокурсник!
Своего рода хороший тон требовал от студента быть недовольным новым уставом и при каждом подходящем случае высказывать пожелание о возвращении к старому. Администрация университета иногда задавала студенту коварный вопрос:
– В чем именно вы усматриваете преимущество устава 1863 года над уставом 1884 года?
Очень часто протестант лишь беспомощно открывал рот…
Но, конечно, новый устав больно ударил и по профессуре, лишив университеты
Ср. запись В. В. Стратонова в дневнике от 18 сентября 1887 г.: «После долгих размышлений и колебаний я решился, наконец, перейти на математический факультет, что исполнил 15-го числа. ‹…› Нельзя сравнить новый факультет со старым. Здесь действительно слушаешь и слушаешь с удовольствием, а там!..» (НИОР РГБ. Ф. 218. Карт. 1068. Ед. хр. 2. Л. 52).
Университетский устав 1884 г., значительно ограничивая университетскую автономию, предусматривал избрание ректора исключительно министром народного просвещения, получившим также право замещать вакантные кафедры и утверждать в должности профессоров; выбор деканов факультетов возлагался на попечителя учебного округа; вводилась должность инспектора студентов для надзора за исполнением ими порядка, а провинившимся грозили взыскания от выговора и кратковременного ареста с содержанием в карцере до увольнения с правом восстановления или окончательного исключения; вводились университетские испытания, к которым допускались лишь студенты, успешно справившиеся с учебными планами полугодий и т. д.
