пожертвовать жизнью в ходе следствия – дают показания о причастности Никитиной к зверствам гитлеровцев в Локоте. Вы должны воспринять это как данность. И от этого, что называется, «танцевать» в процессе дачи показаний в суде.
– То есть вы меня, свидетеля, как бы ориентируете на определенные показания? – удивленно спросил Меренков.
– Слов-то каких набрались, – скептически процедил следователь. – Не ориентируем, а приказываем. Ориентируют – это на Западе. Частные сыщики вроде Ната Пинкертона. А КГБ приказывает!
– Но ради чего? Кому нужна ложь?
– Еще раз вам говорят, это не ложь, – силовик уже начинал сердиться на своего недогадливого собеседника. – Это всего лишь восстанавливаемая вами по памяти с нашей помощью правда. Бывает трудно ее восстановить в отрыве от реалий, которые вы могли не знать или забыть в силу возраста. Для этого есть мы и есть историческая действительность, теперь уже ставшая очевидной. И еще. Хочу, чтобы вы правильно поняли. Если вы начнете отклоняться от этой линии, вас не поймут не только в суде, но и в других организациях. Поверьте, мы умеем контролировать исполнение своих приказов и наказывать за увиливание от него.
Лето 1943 года, Брянск
«Знание – сила», говорил Фрэнсис Бэкон. В этом плане пропаганда всегда играет с людьми злую шутку. Она затыкает им уши и не дает мобилизоваться в случае действительно опасной ситуации. Пока локотское радио сообщало о надоях, посевах и торговле с рейхом, произошел перелом в ходе войны, и части РККА начали потихоньку стягиваться на подступы к Брянску. Антонина поняла, что дело плохо, когда Бронислав, придя однажды домой, сообщил ей о том, что набирается народное ополчение. Она в числе первых вошла в состав этих отрядов, но в последний момент решение об обороне Локотя было отменено – слишком велики были части РККА, практически взявшие самоуправление в осаду. Решено было уходить.
Перед отходом Бронислав и Антонина, в сопровождении десяти полицейских, собрались посетить детский дом. Эвакуировать целиком его было невозможно, потому детей оставили, что называется, «на милость победителя». А вот Васю Меренкова они решили забрать. Только не учли, что хитрый Сабуров, анализируя план отступления немцев из Локотя, первым пунктом в нем обозначил именно детский дом – он помнил, что появление жившего там Васи привело к концу их отношений с Антониной. Сам отряд во главе с Брониславом только подходил к приюту – у них еще были дела при эвакуации города, – когда Тоня первая пришла сюда. И стоило ей перешагнуть порог дома, как Сабуров вышел ей навстречу, держа пистолет у виска мальчика. Как по мановению волшебной палочки, отовсюду высыпались его партизаны.
– Ну здравствуй, Тоня. Говорил я тебе, что моя возьмет, и я тебе еще пригожусь, а ты не верила…
– Отпусти мальчика, – решительно заговорила Антонина. Она, хоть и была в меньшинстве, ни его, ни его людей не боялась.
– Отпущу, а ты пойдем со мной.
– Еще чего!
– Здесь
