ручная граната. В горячке боя я на это не обратил никакого внимания. Нужно было бежать отсюда, тем более что моя стрельба в самом тылу неприятельских сил наделала переполох. Я же вместо этого, пройдя немного назад, высунулся из-за обрыва и увидел в небольшой ложбине в сотне метров от меня с десяток бойцов противника и открыл по ним огонь.
Время шло, а стрельба не только не стихала, а наоборот, становилась всё сильнее. Автоматные и пулемётные очереди перемежались взрывами мин и снарядов. В подъезде зазвенели стекла. На лестничных площадках, в квартирах стало небезопасно, пули и туда залетали. В стекла окон стали биться птицы, ища у людей защиты и спасения. Огонь был очень плотный. Разрывы мин и снарядов ухали где-то рядом, поражая и пугая своей мощью. Люди без всякого стеснения стали всё теснее прижиматься к полу. Приблизиться к окну никому и в голову не приходило.
Уличный бой – это что-то вроде таёжного бурелома. Не ведаешь, когда, с какого боку и что на тебя свалится – кто, где и откуда стреляет.
И вновь – броском вперёд, а где и ползком, перебежками от дерева к дереву, по ярким цветам и веткам, сбритым осколками и автоматными очередями. Только вперёд! …Выдержали бы нервы. Самое желанное сейчас – увидеть врага вблизи, тогда всё понятно.
Взрывы гранат, беготня по коридорам, этажам, автоматная трескотня, звон стекла, крики и ругань! Короткая, буквально на миг тишина. И снова оглушительная пальба внутри гулкого здания, топот над головой.
В руках автомат, ноздри раздирает запах пороха, уши закладывает резкий звук разорвавшихся гранат, глаза не успевают моргать от стрекота автоматных очередей и свистящих над головой пуль.
Оставшиеся в живых бойцы рванулись в разные стороны, стараясь занять новые огневые позиции.
Сразу за нами из боя начинают таскать раненных. Привозят полную бэху, шесть человек. Все с пехоты. Почти все срочники. Один обожжен. Просит курить и пить. Прикуриваю сигарету и вставляю ему в губы. С водой сложнее. У второго в руке тонкая щель сантиметров семь длинной. Перебита артерия. Кровь идет сгустками. Запах у неё такой… свежатины, как в мясной лавке. Третьего несут – ноги перебиты. Четвертый… Четвертому здоровый осколок ударил в грудь, рассек ткани и чуть-чуть не дошел до легкого. Огромная зияющая дыра. Красное мясо. Но парень идет сам – в шоке еще – и легкое, кажется, не задето. Повезло.
Раненых уже перевязали более основательно, каждому вручили сигареты и они теперь, блаженно щурясь от солнца и сигаретного дыма с благодарностью смотрели на своих товарищей, которые вытащили их из этого ада. Среди разведчиков, рассевшихся вдоль забора, то тут, то здесь вспыхивал смех, слышался неестественно громкий разговор людей, только что перенёсших смертельную опасность. Лица из бледно-землянистого цвета приобрели нормальный цвет и только продолжавшие лихорадочно блестевшие глаза, выдавали внутреннее напряжение.
Под стеной
