станет, надоело донкихотствовать; я пригласил его в кафе – он берет только «арабику» со сливками – и рассказал кое-что о Горенкове, заместителе министра Чурине и его помощнике Кузинцове.
– Погоди, сынок, – остановил меня Маркарян, когда я начал углубляться в суть дела. – Погоди… Как этого Чурина зовут?
– Арсений Кириллович. А что?
– Для начала тебе надо понять, как Чурин переехал в Москву? Мы же дети Византии, Ваня. Нас нельзя рассчитывать, исходя из западноевропейского прагматизма… Перемещения у нас таинственны… В подоплеке их может быть вражда или, наоборот, симпатия… Представь себе, что Чурин стоял поперек пути своего прежнего начальства… Молодой, сорок семь, в соку, инженер, грамотный строитель, со своим мнением… Новые времена – не ровен час, громыхнет на партконференции по боссу, не отмоешься, повалит. Что делать? Повышать, двигать в Москву, нажимать на все кнопки, вводить в действие связи, хвалить врага на каждом углу, ратовать за продвижение растущего кадра в центр… Это – один путь. Второй: министр действительно был заинтересован в толковом заместителе, перетащил его в первопрестольную, дал самый боевой участок… А сколько лет министру? Каково его положение в Совмине? Что пишет о нем пресса? Это, так сказать, основоположения. Без понимания этого фундамента ты не разберешься с тем, отчего Чурин отдал на заклание человека, вытащившего отрасль из прорыва, того, кому надо присваивать Героя, а не в карцер купорить… А может, этот самый Горенков ему не отдал…
– Нет, – я даже отодвинулся от Маркаряна. – Нет, такого быть не может!
– Все может быть, Ваня. Все. Запомни, пока государство платит работнику не процент от той прибыли, что он принес обществу, а за занимаемый стул, может быть все. Заместитель министра – бедный человек, Ваня, он получает не более пятисот рублей, столько же, сколько хороший сталевар или шахтер… А за дубленку жене ему надо отдать, как и всем, – тысячу… Может, Горенков этот самый не пригласил товарища Чурина стать соавтором изобретения, всяко может быть, не ярись, не надо, слушай старика… Еще вот что… Горенков был единственным в отрасли? Или еще кто проводил такой же эксперимент?
– Единственный, – ответил я. – И с ним эксперимент закончился.
Маркарян удовлетворенно кивнул и заказал себе еще один кофе:
– Очень важная информация, Ваня. Ответь мне в таком случае: кому мог угрожать успех его эксперимента?
– Рустем Исламович Каримов прямо говорит: «Бюрократии…»
– Каримов? Это Предсовмина?
– Да.
Маркарян недовольно поморщился, отсёрбал серыми, нездоровыми губами курильщика пену с кофе и заметил:
– Не надо дозировать информацию, Ваня. Мне неинтересно фантазировать. Надо выдавать полный залп, все, что у тебя есть. Тогда будем на равных.
– Каримов считает, что сейчас выстроился коррумпированный блок бюрократов; министерства не намерены
