открыла настоящий огонь и снаряды вовсю полетели в корпус «Чайки», многие окончательно расхрабрились и прибежали к пушкам, чтобы помочь.
Вскоре настоящий поток огня и дыма вырвался из леса. Огонь ударил по реям и по свернутым парусам бизань-мачты.
Хэл видел Буззарда, бежавшего в дыму, освещенного огнем горящего корабля, с топором в руке. Камбр остановился у туго натянутого якорного каната и одним мощным ударом перерубил его. Корабль тут же сдвинулся с места, подчиняясь ветру. Буззард вскинул голову и прокричал что-то своим матросам, поднимавшимся по вантам.
Те быстро развернули грот-парус, и корабль сразу откликнулся на это. Поймав усилившийся ветер, он пошел быстрее; огненные языки теперь сдувало с палубы, и боровшиеся с пламенем матросы смогли направить струи воды на основной огонь.
Фрегат продолжал тащить за собой две огненные лодки, но когда сгорели державшие их канаты, обе остались позади, и «Чайка» медленно пошла по проливу.
Кулеврины на берегу продолжали посылать залп за залпом. Однако, как только фрегат ушел слишком далеко, батарея умолкла. А «Чайка», оставляя за собой шлейф пара, дыма и оранжевого огня, направлялась в сторону открытого моря. Но когда фрегат добрался уже до мысов у выхода из пролива и готов был окончательно уйти, открыли огонь пушки, спрятанные среди утесов. Над серыми скалами взвился пороховой дым, ядра взбили пену на воде вдоль ватерлинии «Чайки» и пробили дыры в его парусах.
«Чайка» кое-как сумела уйти от огня и наконец оказалась достаточно далеко от дымившихся пушек.
– Мистер Кортни! – крикнул сэр Фрэнсис Хэлу.
Даже в пылу битвы он обращался к сыну официально, по всем правилам.
– Отправляйтесь к мысам. Держите «Чайку» под наблюдением.
Хэл и Эболи добрались на баркасе до дальней части пролива и поднялись на вершину над его выходом. «Чайка» уже удалилась на милю от берега и шла против ветра под парусами на двух мачтах. Клочки темно-серого дыма еще плыли над ее кормой, и Хэл видел, что паруса на бизани почернели и продолжают дымиться. На палубе суетились крохотные фигурки матросов, гасивших остатки огня и старавшихся справиться с кораблем и заставить его слушаться.
– Мы этому лорду дали хороший урок, он его надолго запомнит! – воскликнул Хэл. – Не думаю, что в ближайшее время нам стоит ждать от него неприятностей.
– Раненый лев – самый опасный из всех львов, – проворчал Эболи. – Мы выдрали ему зубы, но у него остались когти.
Когда Хэл сошел с баркаса на берег возле их лагеря, он увидел, что его отец уже собрал матросов и они принялись за работу, чиня то, что разбили вдоль берега пушки «Чайки». Они также сооружали парапеты и выравнивали пушки.
«Решительный», выведенный на мелководье, серьезно пострадал от огня. Пушки «Чайки» нанесли большие раны его корпусу. Картечь изрешетила обшивку, но не пробила ее насквозь. Плотник и его помощники старательно вырезали пострадавшие секции и исследовали каркас корабля за ними, готовясь
