начинало тошнить. Если коммунисты могли тренировать и подготавливать своих агентов вот так, то как мы вообще сможем выиграть эту войну?
– Так не пойдет, – сказал я китайским следователям. – Есть идея. Его внук сейчас у нас?
Они кивнули.
Привели доктора, чтобы перевязать его ноги. Доктор сделал ему укол, чтобы тот больше не терял сознание.
– Убейте, – прошептал он мне. – Убейте прямо сейчас.
Мы вывели его во двор и посадили на стул. Ли привел его внука. Он был еще совсем маленьким, однако казался довольно смышленым, но был напуган и сразу бросился к дедушке. Ли оттащил его назад, поставил к стенке и направил на него пистолет.
– Тебя мы не будем убивать, – сказал я, – но если ты не признаешься, мы казним твоего внука как соучастника.
– Нет, нет, – молил он, – пожалуйста! Он ничего не знает. Мы ничего не знаем. Я не шпион. Клянусь.
Ли сделал шаг назад и взялся за рукоять пистолета обеими руками.
– Ты заставляешь меня пойти на это, – сказал я, – и не оставляешь мне иного выбора. Я не хочу убивать твоего внука, но из-за твоего упрямства он умрет.
– Я приплыл сюда на лодке еще с четырьмя людьми, – сказал он. Старик смотрел на мальчика, и я понял, что он наконец-то раскололся. – Они все хорошие люди. Никто из нас не шпионит на коммунистов.
– Еще одна ложь, – сказал я. – Говори, кто они.
И тогда мальчишка вскочил, схватил Ли за руки и попытался укусить его.
– Отпустите дедушку! – кричал он, пытаясь вырваться из рук Ли.
Раздались два выстрела, и мальчишка рухнул на землю. Ли уронил пистолет, и я бросился к нему. Мальчишка прокусил его палец до кости, и Ли выл от боли. Я подобрал пистолет.
Старик упал со стула и полз к нам, к телу своего внука. Он плакал и что-то кричал, и я не мог сказать, что за слова вырываются из его горла.
Чен подошел, чтобы помочь Ли, пока я смотрел, как старик ползет к мальчику. Он повернулся так, чтобы сесть на землю, поднял тело мальчика себе на колени, прижимая мертвого ребенка к груди.
– Зачем, зачем? – сказал он мне. – Он же всего лишь ребенок. Он ничего не знал. Убейте, прошу, убейте меня.
Я посмотрел ему в глаза: темные, блестящие, как зеркала. В них я увидел отражение собственного лица, и это было странное лицо – лицо, настолько наполненное безумной яростью, что я себя не узнал.
В эти мгновения я вспомнил многое. Я вспомнил о том времени, когда сам был маленьким мальчиком, росшем в штате Мэн, а мой дед брал меня с собой на охоту. Я вспомнил своего профессора-синолога, те истории, которые он рассказывал о своем детстве в Шанхае, о его китайских друзьях и слугах. Я вспомнил вчерашнее утро, когда мы с Дэвидом преподавали курс контрразведки агентам националистов. Я подумал о Лилли, которой исполнилось столько же, сколько этому мальчику. Что она знает о коммунизме и свободе? Что-то в этом мире пошло совсем не так.
– Убейте,
