ила на ближайшей остановке общественного аэромобиля и пересела в тот, что едет в противоположную сторону. И даже долгий путь по загородной трассе от остановки до старинного особняка не уменьшил энтузиазм.
Не успело солнце зайти за горизонт, а я уже подходила к кованой ограде, практически полностью скрытой под вьюнком. И только острые пики возвышались над вездесущей растительностью.
– Эй, привратник! Открывай! Няня пришла! – рявкнула я со всей возможной вежливостью.
В цветах сию минуту образовалась дырка, из которой показались идеально круглые глаза. Вот, не вру! Впервые такие увидела.
– Для кого?
– А вот! – я махнула измочаленным листиком, что так и держала в руках.
Из кустов высунулась рука, цапнула бумажку и скрылась с добычей обратно. Проем закрылся, и вместо него распахнулась калитка с такой скоростью, что еле-еле успела отпрыгнуть. Хорошо, босоножки давно сняла и несла в руке, а то непременно упала бы. А видок у меня и без того дурацкий. Короткие шорты с густой бахромой, майка, местами подранная, светлые растрепанные волосы и лицо, так и пышущее жаром после долгой ходьбы.
– Входите, – буркнул дядька неопрятной наружности и посторонился, пропуская: – Хотя не знаю, кому тут нужна няня. Если только Фуфе. Больше-то некому.
– А Фуфа это? – я выжидательное уставилась на него, прикидывая: стоит ли проходить или бежать, пока не поздно.
– Собачка хозяйки.
– Ах, собачка?! Собачка нам подходит!
– Кому нам? – крикнул он вдогонку, но я уже бодро неслась по дорожке, помахивая туфлями.
Дворецкий в особняке оказался расторопней, чем тот, что у ворот. А может просто больше посвящен в планы хозяйки. Без лишних вопросов он повел меня через вереницу комнат, к последней в этом крыле.
Как раз из нее, навстречу выскочила вранеса, которая бурно жестикулировала и кричала:
– Вы сумасшедшая. Только зря потратила время!
Хорошенькое начало, уже нравится. С другой стороны, тем больше шансов. Сумасшествие – мое второе имя. Девушка промчалась к выходу, а я вошла в комнату. Дворецкий проходить не стал.
Элегантная дама неопределенного возраста сидела на краюшке кресла и смотрела на меня, как смотрят преподаватели на расшалившихся учеников.
– Я вас слушаю, – едва заметно кивнула она, чтобы, не дай прародительница, не подумала, что мне тут рады.
– Иза Хант по объявлению на роль няни, – на одном дыхании выпалила я.
Дама скривилась, точно я произнесла нечто неприличное. Ну да, простолюдинка. Так и работа незавидная: няни нынче не в почете. А она внимательно посмотрела на обувь, которая так и осталась в руках, и перевела взгляд на меня. Я широко улыбнулась, пожала плечами, но обуваться не стала, а плюхнулась на ближайший стул, с комфортом устроилась и спросила:
– Так, где ребеночек-то?
Строгая хозяйка недобро на меня посмотрела, и я приготовилась к полету. Вранесы они такие: чуть что, бдзынь темной магией и за дверь. Когда за спиной раздался скрип, я напряглась и припомнила все заклинания, что способны смягчить падение. Однако же оного не последовало. Зато раздался негромкий, но очень раздраженный мужской голос:
– Я же просил меня не беспокоить. Я занят! Ма-ма!
И столько ярости в этом «мама», что даже мне неуютно стало, а дама лишь мило улыбнулась во все клыки и неожиданно мелодично произнесла:
– Сынок, я нашла тебе няню.
«Сынок» поперхнулся, а я живо развернулась и полюбовалась на вытаращенные глаза «малютки», который явно выше меня ростом. Глаза полыхают багрянцем, выдавая злость, кожа потемнела. Он с трудом удерживается от оборота в боевую трансформацию. А боевая форма – не самое приятное для глаз зрелище. Да и от первого облика отличается. Как же я подопечного-то опознавать потом буду? Не сличать же ауру каждого встречного-поперечного с его, в самом деле.
– Уважаемый, а вы не могли бы убрать морду, а лицо вернуть. Мне с вами еще работать, – попросила я, с любопытством наблюдая, как практически нормальное лицо стремительно оборачивается мордой. М-да, нервишки у малютки никудышные. Тяжко нам с ним будет. Тяжко. Меня и со здоровыми нервами выдержать не просто.
– Сыночек, – прожурчала дама и вран в боевой трансформации, как бы невзначай, оперся когтистой лапой о стол. Меня когти впечатлили, мамашу – нет. Она протянула изящную руку к вазе с фруктами и наколола ближайшее яблоко на коготь длинною с палец. – Ты должен слушаться свою няню. Иначе мамочка лишит тебя наследства.
А все-таки, нервы у сыночка железные. Он не зарычал и даже не попытался придушить родительницу: молча развернулся и стремительно вышел из комнаты. А я так
