слухи? – очень медленно и очень внятно уточнила я. В самом деле, откуда мне знать.
– Так, эти, что не по женщинам он, – выпалила драконесса и уставилась на меня.
Час от часу не легче. Мало того, что я теперь няня, так еще и у неправильно ориентированного врана.
– И при чем тут я?
– Как это? – ушлая бабенка так изумилась, что выпустила меня, прекратив прижимать к стенке: – Ты ж любовница ейнова. Все так говорят.
Вот, так раз! Еще к работе не приступила, а уже и ярлыки привесили и надписями снабдили.
– Это хозяйка вам поведала?
– Что ты! – драконесса шарахнулась от меня, как от прокаженной. Ну, или ненормальной. Хотя, с ее точки зрения, это одно и то же. – Сами додумались. Кто же еще-то в хозяйских покоях жить будет. Вы же близехонько поселились. Слуги не туточки проживают.
– Ах, вот как! – протянула я и резко шагнула к ней, гаркнув в лицо: – Завидно, да? Я страсть завистливых не люблю!
– Да что ты! Куда мне, – засуетилась драконесса, а на коже проступили чешуйки: – Ты это про меня не забудь, а? Я же ежели чего, так помочь завсегда рада-то!
– Как звать-то тебя, помощница?
– Югетт, милочка.
– А я Иза. Только, Югетт, пока ты мои возможности сильно преувеличиваешь.
– Конечно, Иза. Конечно. Ты все-таки не забывай, а? – Югетт пятилась и кивала, прям игрушечный болванчик, а не драконесса.
Дверь закрылась, а я обессилено привалилась к прохладной стене. Экономка оставила странное впечатление: слишком крикливая, слишком говорливая, слишком назойливая. Речь и вовсе показалась странной. Как ни крути, а на такое место обычно берут тех, кто получил образование. А это словно вчера из деревни выскочила.
Прекратив заморачиваться о странностях местной прислуги, к которой теперь относилась, занялась разбором вещей, коих у меня немало. Переехав в столицу Темной империи из столицы Радужного королевства, где родилась и выросла, я выучила все торговые места, в которых устраивают распродажи. Чего так только не купила. И пусть часть вещей никогда не покидала шкафа, зато согревала мысль о накопленном богатстве.
А все потому, что в детстве у меня практически не было личных вещей. За кем я только не донашивала старые, но еще годные вещи. Годные – до чего мерзкое словечко, которое отличается редкой универсальностью. С одинаковой легкостью годными признавались и растянутая туника, и почти новенькие туфли. И плевать, что на полразмера больше. Я же лик: могу нарастить или убавить, если нужно. Так на убавлялась и прибавлялась, что с тех пор ненавижу изменения в фигуре и меняю только лицо. Зато часто.
К наведению порядка у меня особый подход, и сия процедура больше смахивает на беспорядок. Ох, сколько мы с мамочкой спорили на этот счет, но единожды заведенному принципу не изменила. Вот и сейчас, скинула вещи на пол, разворошила, чтобы хорошо видеть, где и что лежит, и приступила к разбору.
