сказала Миди. – Чем дольше ты будешь отказываться от испытания, тем больше трупов здесь будет накапливаться.
Я окончательно перестала есть. Только пила воду, а потом блевала. Комната была наполнена ужасным запахом. Пушистик начал разлагаться.
Миди вновь меня навестила. И в моей комнате теперь новая жертва – Снежок.
Хвостик. Миди его так назвала, потому что хвост у него был очень пушистый по сравнению с остальными.
Злюка. Он долго брыкался в руках Миди, до конца боролся за свою жизнь. Даже пытался укусить ее.
А между тем я задыхалась от запаха гниющих тел. Пришлось порвать свою футболку, превратив ее в топ, чтобы использовать ее нижнюю часть в качестве маски.
Зубастик.
Я спала только у двери, потому что через маленькую щель просачивалась струйка свежего воздуха. Если бы не она, я, наверное, давно бы отбросила коньки. Вонь стояла дикая. Ее даже невозможно описать. Она настолько токсична, что, едва вдохнув ее, меня начинало рвать. В итоге весь пол был запачкан кровью дохлых кроликов и моей рвотой.
– Какая же ты упрямая, Глория! Я бы и одного дня здесь не выдержала.
Казалось, я уже привыкла к этому зловонию. Пусть у меня и кружилась голова, а рвотные позывы преследовали каждую секунду. Я словно одурманена. Мне было уже все равно, что происходит в этой комнате, запачкана ли я кровью. Мне все равно.
– Я не знаю, как его назвать, – сказала Миди, держа за уши очередную жертву. – Может, ты придумаешь ему кличку?
Я не ответила и даже не пошевелилась.
– Ладно, пусть он будет Безымянным.
Миди положила его на пол, а затем покинула комнату.
Я еще долго не могла ничего сообразить. Она не убила его? У меня галлюцинации?
Нет. Кажется, это последний шанс. Наверное, сейчас наступил решающий момент: если я сделаю это, то чудовищное испытание закончится, если нет – то весь этот ужас я терпела зря и мои ребята погибнут.
Я сделала над собой усилие. Поползла в сторону Безымянного, взяла его в руки. Миди не оставила ножа. Я думаю, это и к лучшему. Не хотела видеть, как он истекает кровью. Да и вообще я бы не смогла пережить этот момент, когда я собственноручно вгоню лезвие в его тело и буду чувствовать, как туго оно проходит в его ткани, как беспощадно оно разрывает их.
Мое оружие – мои руки. И я должна была воспользоваться остатком своих сил, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
– Прости меня… – шептала я, гладя дрожащего кролика.
Затем я закрыла глаза, обвила его руками, все сильнее и сильнее, и, как только он начал бешено сопротивляться, разжала руки.
Я не могу!
Я выпустила его из своих «объятий», подняла голову и, безумно крича в потолок, начала биться затылком о стену.
– Я не могу! Слышишь, Лестер, Я НЕ МОГУ! Будь ты проклят! Будь ты, мать твою, проклят!!!
Я потеряла сознание. Либо из-за трупного запаха, либо из-за
