— Да, но у вас же должны быть эти… как вы их там называете…
— Версии, — тихо подсказала Гита. — Они их называют версии.
— Версии, — громко повторила Фира вслед за сестрой.
— Версий было много, — вздохнул Воронов. — Но ни одна из них себя не оправдала. Скорей всего, это действительно было убийство с целью ограбления. Убийцы выпотрошили сумочку вашей сестры и умело замели следы.
— Какие следы? О чем вы говорите? — возмутилась Фира, приподняв рыжеватые брови. — На то вы и сыщики, чтобы следы разыскать. Или я не права?
— Правы в общем-то, — вяло произнес Семен Сергеевич. — Да только одной правотой сыт не будешь. Кроме желаний, предположений и надежд есть еще и суровая реальность. А что касается реальности, то она…
— Семен Сергеевич, — оборвала его Фира, — так вы будете продолжать расследование?
— Я же сказал, дело приоста…
— Мне не нужны ваши служебные формулировки, — крикнула Фира дрожащим от слез и возмущения голосом. — Мне нужен четкий ответ: вы будете продолжать расследование?
Воронов громко вздохнул и произнес угасающим голосом:
— Боюсь, что нет.
— В таком случае до свидания. И не думайте, что это сойдет вам с рук. — Фира всхлипнула. — Я найду управу на вас и вашу поганую контору.
— А это уж как вам будет угодно, — смиренно сказал Воронов. — Прощайте.
Комнату наполнили короткие гудки. На том конце провода положили трубку.
Фира швырнула трубку на рычаг и повернулась к сестре.
— Плохо дело, Фирочка, — тихо проговорила Гита, с испугом глядя на сестру.
— Плохо, Гиточка, — в тон ей ответила Фира. Она взяла с дивана сумочку, достала из нее ажурный розовый платочек и промокнула им глаза.
— Что будем делать? — робко спросила Гита.
Фира спрятала платочек в сумочку, защелкнула замком и, повернувшись к сестре, громко и четко произнесла:
— Бороться. Я найду этих мерзавцев. Чего бы мне это ни стоило.
Гита кивнула и протянула руки навстречу сестре. Та ласково, но настойчиво уклонилась от объятий и сказала:
— Не время для сантиментов, Гиточка. Ты отправляйся домой.
— В Израиль? — изумленно воскликнула Гита, глядя на сестру округлившимися глазами.
— Нет, в Гваделупу, — съехидничала та. Но тут же смягчилась и добавила уже более ласково: — Ну конечно, в Израиль, милая моя. В дорогую сердцу Хайфу. Тебе здесь делать больше нечего. Я и сама могу справиться.
Гита обиженно поджала нижнюю губу и упрямо покачала головой.
— Что это значит, Гиточка? — холодно произнесла Фира. — Ты отказываешься?
— Да, Фирочка. Я отказываюсь. — В голосе черноволосой добрячки Гиты появился вызов. — Я не уеду отсюда, пока убийца моей сестры не понесет заслуженное наказание.
— Браво! — сказала Фира и демонстративно
