рост посетителя, матрос предположил, что тот принес с собой баскетбольный мяч и сейчас начнет финтить по палате, подыскивая место для броска, пока не схлопочет от главврача три персональных замечания. Что при повторении вылилось в венерическую чушь: триппер зональных.
Гигант подошел ближе и выложил на тумбочку полосатый арбуз. Больной выдавил на лицо идиотскую улыбку.
– Моя фамилия Волков, – представился рослый незнакомец, – Сергей Анатольевич. Я работаю в оперативно-розыскном управлении ФСБ.
– Андрей Степанов, – отозвался матрос.
– Как себя чувствуете? – дежурно поинтересовался следователь.
– Вырвало перед вашим приходом, – сознался Степанов. – И сейчас подташнивает.
«Да он полный кретин!» – качнул головой Волков.
Он отказался от идеи спросить, можно ли убрать арбуз с тумбочки, предвидя ответ: «Ваш арбуз, делайте с ним что хотите». В общем, следователь предчувствовал непростой разговор.
Освободив место, он вынул из кейса несколько листов чистой бумаги, приготовил авторучку и по-деловому предупредил, что их беседа будет записана на магнитофон.
– У меня к вам предложение, Андрей: написать заявление о разбойном нападении, совершенном группой неизвестных лиц на судне «Александрия» в районе египетского острова Шакир, Красное море. Я правильно назвал?
Правильно, кивком головы подтвердил матрос. Что нельзя было занести на бумагу и прослушать при воспроизведении записи. От капитана судна он получил четкие инструкции: никому ни о каком нападении не говорить. Особенно раненому матросу. Он выходил из штурманской рубки, поскользнулся и упал. Очнулся… Правильно: он же вез контрабанду.
– Из всей команды мы остановились на вас, – продолжал следователь, – поскольку вы получили тяжкие телесные повреждения. Это в ваших же интересах. В этом заинтересована группа лиц, чей товар, скажем, был реквизирован во время нападения. Я уполномочен говорить и от их имени, – уверенно лгал Волков. – Потом при помощи уголовной регистрации – это система учета сведений о лицах, совершивших преступления – расследуем это дело. У нас есть все основания полагать, что это поможет в установлении факта прежнего привлечения нападавших к уголовной ответственности.
Матрос молчал, тупо глядя на следователя. Волкова не покидало ощущение, что он разговаривает с глухим. Впрочем, он сменил тактику и перешел на нормальный лексикон, несколько повышая голос:
– Что нападение на «Александрию» – не единичный подобный случай. Если вы не можете написать заявление в силу физического состояния, я попрошу сделать это постороннее лицо – медсестру, например, а вы подпишете заявление. И еще: вы несете уголовную ответственность за дачу ложных показаний, а равно за отказ или уклонение от дачи показаний, будучи приравненным в этом отношении к свидетелям. Я думаю, время, когда вы находились под непосредственным впечатлением события, прошло.
Матрос
