вынося руки вперед, в навалившуюся волну.
Он плыл быстро, рассекая воду широкими стежками, а с пологого берега Лолке казалось, он борется с сильным течением, оставаясь на месте. Да еще чистый прозрачный воздух, меняющий представление о расстояниях. Кажется, до очередного рифа с крутыми скользкими берегами не больше сотни метров, а на самом деле одинокий изумрудный островок гораздо дальше.
Девушка, занятая неповторимым пейзажем оживающего утра и бойким пловцом на переднем плане, застыла в красивой позе: поджав под себя ноги, опершись одной рукой о песок, другую – с дымящейся сигаретой в длинных пальцах – держала, словно на отлете, у плеча. Она вздрогнула от яркой вспышки, мгновенно растворившейся в солнечных лучах, и тихого щелчка фотоаппарата.
– Не против? – запоздало спросил Кок, отвлекшись от своего занятия. И прокомментировал: – Для желтой прессы.
– Хочешь стать вторым Робертом Мэпплторпом?
– Мэпплторп – урод. Он фотографирует члены. А давай вдвоем щелкнемся? – невинно предложил Кок.
– Со своей пышкой щелкнись, – Лолка небрежным жестом руки указала на берег.
Подруга Кокарева еще не выходила из бунгало. Николай поглядел в бинокль на хрупкий домик с затемненными стеклами и громко позвал девушку:
– Ирка!
– Крикни, что жратва готова, – посоветовала Лолка, – твоя толстуха мигом выскочит и приплывет.
Николай Кокарев был мускулистым, сильным, резким. Глядя на его выпирающие бугры, словно перетянутые крутыми синеватыми жилами, силу его всегда хотелось использовать по назначению: оттолкнуть лодку от берега, вручить весло, дать команду грести и включить секундомер. И он попрет как сумасшедший.
Лолка улыбнулась. Выкопала ямку и похоронила в ней окурок.
Кок вручил ей картонную тарелку с поджаристой колбаской, завернутой в сбрызнутый красным вином лист салата, и кусочком хлеба. Девушка вдохнула аромат простенького блюда и спросила, проглотив слюну, а заодно и окончание вопроса:
– А почему так ма?..
– А хва… – в тон Лолке ответил Кок, подыграв себе бровями. – Продукты на исходе.
Девушка захрустела слегка подгоревшей на костре румяной корочкой, наслаждалась контрастом оросившего язык горячего сока и прохладой салата. Она мечтательно закрыла глаза: «Винца бы…»
– Кок, дай мне вина, – попросила Лолка.
– Сухой закон в Египте, забыла? Вечером выпьем.
– Что я, алкоголичка какая-нибудь? Или я буйная во хмелю?
Николай наигранно поворчал и подошел к ней с бутылкой сухого мартини. Снова глянув на обнаженную грудь девушки, послал два воздушных поцелуя, громко причмокивая.
– Один глоток, – разрешил он.
Лолка выдохнула, словно освобождала место для вина, и отхлебнула едва ли не четверть бутылки.
– Вот это ты всосала! – неподдельно удивился Кок. – Ну и компрессия у тебя! Везет
