style="font-size:15px;"> 144
Господи, на помощь (лат. Пс. 69, 2).
145
Блаженны непорочные: Основание слова твоего истинно, и вечен всякий суд правды твоей (лат. Пс. 118, 1, 160).
146
Князья гонят меня безвинно, но сердце мое боится слова твоего (лат. Пс. 118, 161).
147
Но! (ит.)
148
У меня тоже были такие мысли… когда я был молод, как вы. Вдобавок, я считаю, мир это скот. Жаль. Потому что ваш голос… он бы мог быть источником дохода, смотрите. А вместо этого вы жертвуете собой. – Бескровная жертва (ит.).
149
– Будем надеяться… Однако послушайте меня. Поразмыслите (ит.).
150
– Поразмыслю. – Но только серьезно, а? (ит.)
151
– Вот он… Заходите ко мне и подумайте. Прощайте, мой дорогой. – До свидания, маэстро… И спасибо.
– За что?.. Вы не сердитесь? Всего наилучшего! (ит.)
152
Стефану Дедалу, лучшему воспитаннику, одержавшему победу (лат.).
153
Маленькие мои небеса, блаженное женское естество. Люби одного меня! Свят! Аминь (лат., искаж. исп., араб.).
154
Исполняющий обязанности (лат.).
155
Я был принуждаем, но изъявил свою волю (лат.).
156
Последний крик (фр.).
Комментарии
1
Перед читателем – роман века. Редкий случай, когда дешевый оборотец не требует к себе иронии. «Улисс» – роман века, потому что он – роман-веха: с ним в литературе в полной мере обозначается крупный процесс, ведущий к радикальным переменам в самом феномене художественного текста, belles lettres; к переменам в каждом звене и в самой природе Большой Системы: Автор – Текст – Читатель. Подобные рубежные процессы успели уже немного раньше разыграться в искусствах пластических; и все вкупе они составили то, что мы именуем «сменой культурной парадигмы» – и рождением новой, той, которую мы сегодня злобно хулим, однако не можем пока избыть.
В соответствии со столь необычной ролью, «Улисс» – роман необычный и трудный для чтения. Это общеизвестно; однако не надо преувеличивать и пугаться. Не надо думать, что без массы дополнительных сведений и разъяснений книгу вообще бесполезно открывать. Это все же роман, и в нем говорится о чувствах и отношениях людей, в нем есть действие, события – пускай не мировые, но важные для героев, глубоко задевающие их, а следом за ними – читателя. Но есть действительно и другое. В отличие от старых романов, автор «Улисса» желает не просто «поведать историю», хотя бы и поучительную. Он смотрит иначе на литературное дело. У него многое найдется поведать – о человеке, о жизни, об искусстве, – но он убежден: все по-настоящему важное литература доносит, не «рассказывая историю» и не «вкладывая идейное содержание», а уже самою своею формой, письмом, способом речи – тем, как все говорится. На это читатель Джойса и должен направить внимание. Русский читатель привык к серьезным книгам, но он привык, чтобы они учили и проповедовали. Здесь же
