style="font-size:15px;"> – Ну, это просто.
– А это уж как справитесь, – наставительно сказала Феничка. – В кармашках фартучка надо иметь две щетки, волосяную и платяную, и гребень. Подходить всегда сзади и останавливаться в полшаге за правым плечом. Если что-то важное случилось – ну, шов разошелся, – так надо сказать шепотом: «Мадам, извольте пройти в дамскую». А коли спросит: «А что?», надо просто повторить: «Извольте пройти в дамскую».
– Извольте пройти в дамскую, – послушно повторяла Наденька, загибая пальцы.
– И стоять в сторонке.
– И стоять в сторонке.
– И глядеть во все глаза.
– И глядеть во все глаза.
– Вот тогда, может быть, из вас толк выйдет, – важно сказала Феничка, еще раз придирчиво осмотрев свою хозяйку.
Костюм Семирамиды – якобы для Нади – взяли в костюмерной Большого театра. Он был слегка великоват, но Наденька сказала, что ради конспирации подгонит его сама, и тут же нарядила в него свою горничную.
– Сроду таких нарядов не носила! – Феничка была в восторге. – Да я в царском платье ничего уже не боюсь!
В назначенный день – выпало на Большой четверток, на Широкую Масленицу – к вызывающему как интерес, так и зависть особняку Хомякова начали один за другим подкатывать экипажи. Большие и малые кареты, открытые ландо и наемные пролетки разных калибров. Высадив пассажиров, они сразу отъезжали, саженного роста швейцар провожал прибывших внутрь, где молчаливые лакеи в ливреях тут же быстро сортировали их, провожая участниц маскарада в дамские гардеробные, а мужей, отцов и мамаш передавали на руки дворецкому, который и вел их дальше. А гостей оказалось столько, что Евстафий Селиверстович охрип, выкрикивая титулы и имена. Варвара перебрасывалась с прибывшими несколькими вежливыми словами, но тут же оставляла их, как только появлялись новые гости.
А Роман Трифонович вынужден был расхаживать меж карточных столов, поскольку солидные отцы и азартные мамаши легкомысленных девиц, лихорадочно влезавших сейчас в маскарадные костюмы, умели коротать время только за игрой в винт. Хомяков считал карты пустым занятием, однако в данной ситуации отстаивать свои принципы было по меньшей мере неуместно, а вот свои дела – уместно вполне.
– Роман Трифонович, дорогой, вы игрок высокого полета, – жеманно обратилась к нему в общем-то малознакомая, но известная весьма влиятельным мужем, из последних сил молодящаяся дама. – Посоветуйте, что мне объявить?
– Назначьте четыре леве.
– Вы оч-чень рисковый мужчина.
– Риск – пятый туз в любой колоде, уважаемая Татьяна Кузьминишна, – усмехнулся Хомяков.
– Так вот в чем секрет ваших миллионов?
– Нет, мадам. Секрет – в градуснике.
– Каком градуснике?
– Которым я измеряю температуру риска.
– И что же он сейчас показывает?
– Около сорока по Цельсию.
– Тогда
