бы мне пригодились, – тихо произнес он. – Вы могли бы мне пригодиться, дружище!
– Охотиться за преступниками? – уточнил молодой человек.
– Вы могли бы мне пригодиться, – повторил Коннери и замолчал.
– Кто эта прелестная крошка в большом, сером автомобиле? – неожиданно поинтересовался Уэлдон.
– Какая крошка? – удивился его собеседник. – Что еще за крошка?
– Франческа Лагарди. Так, кажется, вы ее назвали.
– Крошка? – изумился коротышка. – Хладнокровная хищница! Ястреб! Ничего себе крошка! В ней нет ничего трогательного, ничего детского. Некоторые женщины взрослеют уже в колыбели.
– Как Афина, – заметил Уэлдон.
– Как кто?
– Не важно. Но она обольстительна.
– Все ведьмы обольстительны, – проворчал Коннери.
Взгляд парня устремился к окну, где открыли только ставни. Стекло в нем было плохого качества, неровное, а потому неравномерно пропускало свет. Тем не менее за этим стеклом, в глубине темной комнаты, Уэлдон увидел женскую фигуру. Она напоминала призрак.
– Я видел только ее лицо. Но какое лицо! Прелестное, очаровательное! – вздохнул он.
– А я видел и ее руки, – сообщил Коннери. – И видел, на что они способны.
– Изысканные руки, – мечтательно промолвил Уэлдон, с наслаждением прикрыв глаза; он грезил наяву. – Изящные, с розовыми пальчиками, нежные и сильные. Легкие, стремительные линии и округлые, маленькие кисти; тонкая, прозрачная кожа, через которую просвечивают голубые вены.
– Заткнитесь! – возмутился Коннери. – Не выношу, когда вы изъясняетесь подобным образом!
– Я просто размышлял вслух, – пожал плечами парень.
– Вот поэтому-то и нет хуже преступников, чем женщины, – пояснил представитель закона. – У них своя защита. Мужчина, честен он или нет, в конце концов, просто мужчина. В нем главное – сердце и душа, а внешность не играет особой роли. А женщина состоит на две трети из тела и на одну треть из мозгов. И когда мозги набекрень, выставляет напоказ свое тело. Мужчины не любят идеальных женщин. Им нравятся немного с перчиком. Как соус к этому блюду. Вы, Уэлдон, уж точно предпочли бы именно таких!
– Пожалуй, – задумчиво произнес тот. – Немного святая, немного – грешница. Конечно, вы правы.
Но раньше я никогда не задумывался над этим. Вы сразу же схватываете суть дела, Коннери!
Подобно поднимающейся рыбе, женская фигура, приблизившись к окну, приняла более ясные очертания. И, подобно рыбе, снова погружающейся в глубину, отступив, утратила четкость и скрылась во мраке.
Уэлдон встал и предложил:
– Неплохо бы пройтись.
– Куда? Куда? – допытывался маленький человек.
– Не знаю. Идете со мною?
Они пошли по внутреннему дворику. Уэлдон прогуливался неторопливо, а Коннери передвигался судорожно, рывками. То плелся позади юноши, то отставал, то забегал вперед, оборачиваясь и поджидая спутника, чтобы подхватить
