было слишком даже для Бента, он неловко спрятал лицо в носовой платок.
– Кросс попросту выкинул его на улицу. Выкинул, как щенка! А Гарри встал как ни в чем не бывало и отправился домой, то есть к тебе. Уверена, он и сейчас там. Ах, Чет, я так хочу поступить с ним по совести, только не знаю как!
Все произошло так быстро, что Бент едва смог поверить удаче, которая сама шла ему в руки. Но у него хватило здравого смысла не запрыгать от радости прямо у девушки на глазах.
– Думаю, мне понятно, в чем тут дело, – медленно проговорил он. – Впрочем, не знаю, чем тут можно помочь. Тебе надо повидаться с ним и объяснить, что так дело не пойдет!
– Ты намекаешь, что я должна отправиться к нему и отвесить ему пощечину или что-то вроде этого?
– Тебе нет необходимости с ним видеться. Уверен, он и сам это понимает, во всяком случае, ожидает этого. По крайней мере, если в нем осталась хоть капля того, что делает мужчину мужчиной. Нет, Чарли, будет гораздо лучше, если ты сейчас сядешь за этот стол и напишешь ему письмо. Этого будет вполне достаточно. Я согласен даже продиктовать его. А вечером передам ему твое послание и все объясню.
– Неужели ты правда согласен? – Она круто повернулась, так что юбка вихрем взлетела вокруг ее ног, и схватила его за руки. – Я вижу, как ты благороден, Чет, оставаясь ему верным другом. Ведь ты один из всего города с ним сейчас, когда он так слаб.
Это так прекрасно! Но, Боже мой, Чет, скажи же ему, только очень осторожно, очень аккуратно, о том, как обстоят дела! Я никогда его не брошу, никогда, если только он будет мужчиной!
Глава 7
Вечером Бент принес домой письмо Чарли и передал его Дестри в сумерках библиотеки. Вот что в нем было написано.
«Милый старый Гарри!
Так больше не может продолжаться. Ради тебя я была готова на все, переплыла бы океан, если бы на другой стороне меня ждал Гарри Дестри, но такой, каким он был прежде. Но, думаю, ты и сам знаешь, что изменился с тех пор. Пойми, я не виню тебя. Шесть жутких лет могут сломать кого угодно. Надеюсь, в один прекрасный день ты снова станешь прежним: сядешь в седло и будешь гоняться за мустангами. Если это случится, возвращайся. Дорогой Дестри, постарайся не возненавидеть меня, я всегда была тебе другом. И останусь им навсегда.
Чарли Дэнджерфилд».
Пока Дестри читал, Бент молча стоял по другую сторону стола. Потом заговорил:
– Она не знала, как поступить. Бедная девочка так боялась встретиться с тобой, Гарри. Поэтому передала со мною письмо. Мне очень жаль, старина. Похоже, я догадываюсь, что она пишет.
Но Дестри, осторожно сложив листок, вдруг упал в большое кожаное кресло и, к величайшему удивлению Чета, повел речь совсем не о Чарли Дэнджерфилд.
– Оба Огдена в городе, Чет, – донесся из глубины кресла его жалобный, надтреснутый голос. – Я слышал, что и Сэм Уоррен, и Клайд Оррин тоже вернулись. Ты помнишь? Все они тогда были присяжными! Что,
