помнишь? А теперь – четырнадцать долларов. И я оставил дверь его номера незапертой. Но она оказалась заперта. Запер ее ты, Флэк.
Флэк вцепился в подлокотники кресла. Голос его доносился словно со дна колодца.
– Ты ничего не сможешь доказать.
– Сделать попытку?
Флэк достал из-за пояса пистолет, положил перед собой и уставился на него. Но ничего не высмотрел. И снова поднял взгляд на меня.
– Пополам, а? – надломленным голосом спросил он.
Наступило общее молчание. Флэк достал старый потрепанный бумажник и запустил в него пальцы. Вынул пачку бумажных денег, разложил их на две стопки и придвинул одну ко мне.
– Отдавай все полторы сотни, – сказал я.
Флэк сгорбился и уставился на угол стола. Посидев так, вздохнул. Сложил обе стопки и придвинул ко мне.
– Они были уже не нужны ему. Забирай и сматывайся. Я запомню тебя, приятель. Тошнит меня от всех от вас. Откуда мне знать, что ты не слямзил у него полторы тысячи?
– Я забрал бы все. И убийца тоже. Чего ради оставлять четырнадцать долларов?
– Ну а чего ради я оставил их? – устало спросил Флэк, бессмысленно водя пальцами по краю стола.
Я взял деньги, пересчитал их и швырнул ему.
– Потому что ты работаешь здесь и знаешь, сколько нужно денег на первый случай. У него, по крайней мере, должны были быть деньги на оплату номера и несколько долларов на мелкие расходы. Полицейские ничего не смогли заподозрить. Забирай эти полторы сотни, они мне не нужны. Мне нужно кое-что другое.
Флэк разинул рот и уставился на меня.
– Убери деньги с моих глаз, – сказал я.
Он взял их и снова сунул в бумажник.
– Что другое? – Глаза его были маленькими и задумчивыми. Нижняя губа оттопырилась. – По-моему, в твоем положении ставить условия ни к чему.
– На этот счет ты слегка заблуждаешься. Если я снова поднимусь туда и скажу Кристи Френчу с Бейфусом, что был в номере еще до них и обыскал убитого, то наслушаюсь брани. Но Френч поймет, что помалкивал я без злого умысла. Поймет, что тут как-то замешан мой клиент и я хотел оградить его от неприятностей. Криков и ругани я наслушаюсь. Но тебе так легко не отделаться.
Я замолчал и смотрел, как на лбу у Флэка появляется влажный блеск. Он с трудом сглотнул. Глаза у него были больными.
– Кончай рассуждать и говори, что тебе нужно, – выдавил он. И внезапно как-то по-волчьи усмехнулся: – Поздновато ты явился, чтобы ограждать ее от неприятностей.
Его самодовольная улыбка возвращалась медленно, но торжествующе.
Я загасил сигарету, достал другую и, пытаясь скрыть растерянность, неторопливо зажег ее, отбросил спичку, выпустил дым в сторону, глубоко затянулся, словно этот маленький грязный кабинет был утесом над бушующим океаном, – словом, пустил в ход все испытанные приемы детективов.
– Ладно, – сказал я. – Признаю, что это женщина. Признаю, если тебе этого хочется, что она была там с убитым. По-моему, она удрала оттуда только из-за потрясения.
