такой высокий и приветливый муж, я была бы добрей своей доброй фамилии! Фу-у! Как подумаю, что в моем роду все были Добрые, сразу тошно становится!»
– Вот ты как?! Подлый изменщик! – гордо заявила я, вручая мужчине свою драгоценную коробку, набитую (если вы еще не забыли) покупками и документами.
Он широко открыл рот, но ничего не сказал, покорно принимая мою коробку. Так и стоял, растерянный, коробками облепленный. Я же, пользуясь тем, что руки свободны, не долго думая, дала отпор Выдре, представившейся его женой. К тому времени она набросилась-таки на меня с кулаками, да еще как резво – прямо на глазах росли мои шишки и синяки.
Пришлось за себя постоять.
– Как ты мог?! – восклицала я, обращаясь к мужчине, но таская за волосы Выдру. – Как ты мог изменить мне с этим ничтожеством, да еще поставить ЭТО в нашу с тобой очередь?
Мужчина буквально остолбенел. Зрелище не для слабых женщин: красавец-исполин с двумя коробками под мышками. Синеглазый блондин! Нос, как у министра финансов! Подбородок, как у премьера! Клянусь, он был красивей всех президентов, вместе взятых: и наших, и американских!
Я, чтобы не залюбоваться и не потерять над его Выдрой контроль, старательно отворачивалась. Однако краем глаза все же увидела, что на смену его изумлению явились другие чувства. Видимо, до мужчины начало доходить, ЧТО рвут мои пальцы. Да! Не что иное, как перья, которые его выдра-жена называет кудрями!
Я ЭТО рвала!
Сладострастно!
Поначалу смелость моя поразила мужчину. Было заметно: он даже в мыслях не допускал, что такое возможно. Потом в его глазах промелькнула обида следующего содержания: «Почему эта мысль не пришла в мою умную голову?» И вскоре уже я заметила на его красивом лице самое настоящее удовольствие. (Которое он неумело пытался скрыть под маской фальшивого возмущения – пассивного возмущения.) Я стройная и на вид хрупкая женщина, но в больших ладах со спортом, а потому справлялась с Выдрой легко.
Кстати, развод с мужем тоже немало мне в том помогал. Выдра не рада была, что напала.
Досталось ей за все: за мою злую судьбу, за то, что рано осиротела, за альфонсов мужей, которые меня обирали, за одиночество, за усталость бороться с российской действительностью, за то, что сбережения в банке пропали (до последней копейки!), за наглых соседей, бросающих окурки на мой (всегда чистый) балкон…
Короче, за все.
«Главное, чтобы никто не примкнул к нам из очереди», – думала я, отводя душу на Выдре.
Но добровольцев в очереди не нашлось, а муж Выдры был моим единомышленником – в этом я не сомневалась. Правда, его жена истерично взывала о помощи, но я чем сильнее лупила ее, тем громче вопила сама. Поэтому он легко мог сослаться на шум.
Поскольку мне никто не мешал, я увлеклась и била Выдру довольно долго (как мне показалось). Остыв и пресытившись, решила вернуться в «строй», но в этот момент очередь заволновалась: прошел слух, что заканчиваются ходовые размеры, и вообще, универмаг закрывается.
Услышав
