представление, чем твое небеснейшее сиятельство.
– Нечего сказать, правдоподобная история! – сказал на это Султан. – Ифрит! Тоже мне! Лжец! Презренный червь!
– Клянусь, это правда! – закричал Абдулла. Он впал в такое отчаяние, что слова его больше не заботили. – Принеси любой священный предмет, какой хочешь, и я на нем поклянусь, что это был ифрит! Заколдуй меня так, чтобы я мог говорить только правду, и я скажу то же самое, о могучий сокрушитель преступников. Ибо это правда! А поскольку, вероятно, утрата твоей дочери стала для меня куда большим ударом, нежели для тебя, о великий Султан, слава нашей земли, молю немедля убить меня, избавив от невыносимо горькой жизни!
– Я охотно велю тебя казнить, – согласился султан, – но сначала скажи мне, где она.
– Я же сказал тебе, о диво подлунного мира! – простонал Абдулла. – Я не знаю!
– Уберите его, – очень спокойно приказал Султан коленопреклоненным солдатам. Они с готовностью вскочили и поставили Абдуллу на ноги. – Вызнайте истину пыткой, – добавил Султан. – Когда мы ее найдем, можете его убить, но до того времени пусть живет. Полагаю, очинстанский принц возьмет в жены и вдову, если удвоить приданое.
– Ошибаешься, властелин властелинов! – выдохнул Абдулла, когда солдаты с лязгом тащили его по плиткам. – Я совершенно не представляю себе, куда отправился ифрит, и то, что он уволок ее прежде, чем мы имели хоть какую-то возможность пожениться, – величайшее мое горе!
– Что?! – закричал Султан. – Тащите его обратно!
Солдаты тут же приволокли Абдуллу вместе с цепями назад к выложенному плитками трону, с которого Султан, нагнувшись, свирепо глядел на пленника.
– Неужели мой чистый слух запятнан вестью о том, что ты, мерзавец, даже не женат на моей дочери?! – спросил он.
– Это в точности так, о могущественный монарх, – ответил Абдулла. – Ифрит появился прежде, чем мы успели пожениться.
Султан глядел на него сверху вниз, и на лице его отразилось нечто вроде ужаса.
– Это правда?
– Клянусь, – сказал Абдулла, – что не успел даже поцеловать твою дочь. Я собирался разыскать соответствующего чиновника, когда мы окажемся вдали от Занзиба. Ведь я понимаю, что подобает честному человеку, а что нет. Однако я также счел подобающим честному человеку вначале выяснить, действительно ли Цветок-в-Ночи хочет за меня замуж. Мне показалось, что ее решение принято от общей неосведомленности, несмотря на сто восемьдесят девять портретов. Да простятся мне такие слова, о покровитель патриотов, однако твои методы воспитания дочери совершенно нездоровы. Когда она увидела меня впервые, то приняла за женщину.
– Выходит, – задумчиво сказал Султан, – когда я вчера вечером послал солдат в ночной сад с приказом поймать и убить незваного гостя, это могло иметь катастрофические последствия. Недоумок, – обратился он к Абдулле, – раб и смерд, ты еще осмеливаешься делать
