xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_6" type="note">[6]. – Круглые, как у филина, глаза Мажонаса стали вдруг маслеными. – А то ходит в каких-то балахонах… под ними ж ничего не разглядишь!..
Но внимание Стаса было целиком занято молоденькой, но уже поднабравшейся жизненного опыта адвокатессой. Когда он принял у нее плащ, выяснилось, что на Ирме надето довольно короткое, выше колена, черное платье, слегка декольтированное и плотно облегающее ее ладную фигуру. С прической она в отличие от Баси не стала экспериментировать: ее прямые, цвета спелой пшеницы волосы волной спадали на частично открытые взору гладкие плечи. Cпереди, между двумя выступающими под тканью холмиками, к платью приколота брошь, в ушах – каплевидные сережки, составлявшие с брошью гарнитур. Его в числе прочих подарков преподнес ей сам Нестеров примерно с полгода назад, на ее четвертьвековой юбилей. Довершали наряд длинные, обтягивающие руку до предплечья черные перчатки и такого же цвета дамская сумочка.
Дав гостям время посмотреться в большие зеркала, из которых состояли целиком две стены в гардеробе, мэтр проводил их в кабинет с заранее сервированным на четыре особы столом. Стены этого небольшого и уютного помещения были украшены набивным шелком золотистых, кремовых и голубых оттенков. Вокруг овального стола расставлены высокие венские стулья. В дальнем углу кожаный диван, сидя на котором можно смотреть картинку на плоском плазменном TV. Был также компактный музыкальный центр, на случай если гостям захочется послушать музыку или, скажем, потанцевать…
Метрдотель, препоручив их официанту, пожелал компании хорошего отдыха и скрылся за дверью. Стас на правах старшего – а заодно и инициатора этой вечеринки – пригласил коллег рассаживаться, причем позаботился о том, чтобы Ирма села рядышком, по правую руку от него. Стол ломился от разнообразных закусок и напитков. Официант, молоденький вышколенный литовец лет двадцати трех, почти бесшумно передвигающийся по пространству зала, поочередно зажег с дюжину свечей, разместившихся в двух антикварного вида подсвечниках, после чего погасил электрическое освещение. Стас умело держал паузу. Он всегда следовал правилу, что о серьезных решениях надо объявлять аккурат после третьей рюмки – в этот момент люди наиболее восприимчивы к информации и способны максимально адекватно оценивать возникшую ситуацию. Остальные вели себя соответственно темпераменту. Слон, хотя и тащился от крутизны и созданной его старшим корешем атмосферы таинственности – им не привыкать со Стасом колобродить по вильнюсским, и не только вильнюсским, кабакам, но тут явно наличествовал какой-то особый случай, – сразу же деловито оглядел стол и стал таскать себе на тарелку закуску, решив пропустить первую рюмку под ломтик шонине[7] и соленый огурчик. Бася последовала его примеру, попросив и ей налить каплю бимбера[8], потому что «шипучку», как адвокатесса, она не пьет. И только Ирма сидела, потупившись,
Шонине – грудинка, бекон (
Бимбер – самогон (
