не – моё имя. Куда бы ни заносило меня, имя не меняется никогда. Меняются губы, способные исказить его и уши, способные неверно услышать.
Теперь, после тысячной проверки, я готов поверить в это. Тот, кто читает этот дневник, да будет предупреждён! Никому ещё не удавалось прочесть его до конца и не умереть».
Читавший вздрогнул и захлопнул фолиант. Дневник! Неплохое название для тома, который войдёт не на всякую книжную полку. Деревянный переплёт, обшитый кожей; тысяча с лишним страниц и непривычный алфавит – россыпи точек и дуг. Первые четыре листа так и не поддались расшифровке – вопреки всем усилиям специалистов по языкам (когда иссякла надежда на собственные силы).
Жаль только, не покажешь дневник всем. Книга уникальная и непростая: дерево переплёта, равно как кожа и бумага, оказались чрезвычайно прочны. Огонь и сталь их не брали, и лишь алмазом удалось соскрести несколько крупинок на анализ. Который и заключил: ничего опасного.
Совсем ничего. То есть ни проклятия, ни скрытой ловушки; в тексте вроде бы нет надписей, что могут смертоносно повлиять на читающего. Последние – страшная напасть современности, изобретение неведомого чернокнижника, да будет он вечно воплощаться в нежить. Единственное спасение сейчас – сложная многоступенчатая проверка, которая говорит «да» или «нет». Если «да» – то предмет уничтожается (лучше всего – сбрасыванием в кратер действующего вулкана).
Читавший вспомнил, какой был переполох, когда все книги монастыря подвергали срочным проверкам. Маги трудились, не покладая рук, две недели, и нашли-таки два экземпляра «книг с сюрпризом». Никто, к счастью, не успел прочитать их, хвала Владыке Знаний… Первому из богов, объявившему, что Учение, приходящее из здешнего монастыря, достойно уважения и ему не должно чинить преград.
Зеркало, висящее на стене между книжными полками, отразило недоумевающее лицо низенького, круглолицего, толстенького человечка. В эти сравнительно тихие четыре часа он обычно занимался научными исследованиями. Астрономия, астрология, медицина… а вот теперь ещё и перевод этого странного дневника. Память его пока ещё не подводит – необходимости в писце нет. Да и владелец этого загадочного фолианта не очень-то обрадовался бы участию постороннего. Чем меньше людей знает о существовании этой книги, тем лучше.
Человек вздохнул и вернулся к дневнику. Для начала, сосредоточившись, взглянул на первые четыре листа. Тот же туман. Ни одного понятного слова… Чем плох магический перевод – так это тем, что при помощи заклинания порой воспринимаешь не написанное, но подлинные мысли писавшего. Согласитесь, не всегда это одно и то же. Пододвинув лампу поближе, читавший продолжил.
«Прежде чем читать дальше, незнакомец, признайся: боишься ли этой книги?»
Читавший рассмеялся и вновь отложил фолиант. Слов нет, стиль необычен. Впрочем, ничего особенно нового в этом нет. Многие из языковедов приходили в чудовищное уныние, когда после многолетних трудов обнаруживали, что покрытые таинственными значками дощечки, камни и прочие чудом сохранившиеся свидетельства древности, оказывались не средоточием мудрости предков, а долговыми расписками, доносами, описями имущества… Тоже интересно, но не всем.
Читавший насторожился. Ему показалось, или чуть скрипнула дверь в библиотеку? Он тихонько подкрался к двери в коридор и превратился в статую. Точно. Два тихих голоса. Он даже знал, чьих. Ну, держитесь…
Бесшумно распахнулась дверь в его кабинет (никакой магии, просто петли надо смазывать) и в два шага читавший подобрался к двери в библиотеку. Прислушался.
– Здесь, вон на той полке!
– Много ты помнишь! Там у него словари стоят!
– Вот, смотри… (пыхтение и скрип) – видела?
Тишина. Шелеста страниц не слышно.
Читавший откашлялся, несколько раз притопнул сандалиями и распахнул дверь в библиотеку, насвистывая какой-то мотив. Подошёл к дальней полке… и неожиданно сделал три быстрых шага назад и скользнул в левый проход.
Так оно и есть. Две фигурки в серо-зелёной одежде послушниц. Два ободка с холодно сияющими алмазами на двух золотистых головах и две пары хитрых серых глаз. Или синих?
– Понятно, – обличающий перст указал на книгу, которую его гостьи тщетно пытались спрятать за спинами. – Так, значит, вы проводите время, что предназначается для медитации. Хо-ро-шо…
На двух лицах отразилось притворное раскаяние. Читавший в который раз изобразил на лице строгость и указал на одну из них пальцем:
– Энхора? Ну-ка…
– Ильвена, – поправила та, и обе довольно рассмеялись. Разумеется, читавший знал, кто есть кто: ободки слегка отличались. Ими, хвала Провидению, они не догадались поменяться. Хотя он знал ещё один способ отличить их – когда Ильвена танцевала, то имела привычку чуть сгибать правый мизинец. Но не попросить
