не каменных… – Глаза устали смотреть, каждый – словно радуга. Весь Дом перетряхнули – и ничего. Я сам обошёл весь Дом.
Д. мысленно восхитился. Полностью обойти весь Дом – это достижение. Даже для смотрителя.
– Ничего? – не поверил Д. – Не мог же он пропасть навсегда. Если жив…
– Жив, – устало ответил ольт. – Дом сообщил бы о смерти. Но никаких следов. Ни в одном аспекте. Вина?
– Если можно, воды, – Д. откинулся на спинку лёгкого стула. – Занимательно. Помнится, с чем-то подобным доводилось сталкиваться. В других условиях…
– Дом ни при чём, – Эиронтаи был твёрд. – Имею в виду доступную часть Дома.
– А что, – Д. оживился, – есть и другие части?
– Несомненно, – ольт оглянулся на мрачно выглядевший Дом и вернулся взглядом к собеседнику. – Легенда гласит, что здесь обитал отшельник. Имя не сохранилось. Оставил после себя манускрипт, в котором, помимо прочего, запрещал сносить его дом. Поскольку Паррантин, по многим причинам, необходимо было возвести именно здесь, строители спрятали первоначальное строение.
Д. стало не по себе. Дом, он знал, простирался под землёй куда дальше и глубже, нежели над землёй. В материалах по Дому нет никаких упоминаний о скрытой части. Кому ещё поведал об этом смотритель?
– Вы сообщили очень важные подробности, – произнёс он, наконец. Смотритель вежливо улыбнулся. – А сами вы не в курсе, каким образом скрыли жилище отшельника и как туда попасть?
– Я не смогу туда войти, – развёл руками Эиронтаи. – Никто из моих сородичей не сможет. И вы, скорее всего, тоже. Это всё, что я знаю.
– Посмотрим, может Клеммен что-нибудь заметит, – Д. прикоснулся к хрустальному глазу змеи, что оттягивал ему шею. – Свежим глазом, да и соображает он неплохо. Наверное…
Он осёкся, потёр «глаз» повторно.
И в третий раз.
– Клянусь небесным пламенем! – произнёс Д. хрипло. – И он тоже! Зачем я отпустил его, старый дурак!
Он вскочил и бросился ко входу в Дом. Посеревший от волнения смотритель не отставал.
Некоторое время Клеммен отдыхал в комнате, заросшей пылью почти по щиколотку. Под самым потолком, в двенадцати метрах над головой, тускло мерцали продолговатые стеклянные предметы, что придавало освещению зловещий оттенок. Один из углов был отгорожен ширмой, а за ней находилась просторная кровать, улечься на которую ненгор не рискнул бы и за миллион золотых. На роскошном, некогда атласном, покрывале тяжёлым ковром лежала пыль. Покрывало было наброшено прямо поверх кого-то, спящего под толстым одеялом.
Поверх кого-то, укрытого с головой. Клеммен предпочёл не присматриваться к очертаниям свернувшейся калачиком фигуры. Вдруг покажется, что шевелится?
Стоило отойти от страшной ширмы на десяток шагов, как стало понятно, что всё это – бутафория. Весь Дом был одним огромным театром, в котором всё было
