если возьмешься за поручение и не выполнишь его, тогда точно – смерть!
Эта мысль отчетливо прочиталась в глазах племянника. А дядюшка добавил:
– Прикинь: ты не просто отказываешься. Ты отказываешься, зная, кто, что, как делает. Ну какие могут быть гарантии, что ты нас не заложишь?
– Да зачем, зачем мне тебя закладывать?! Ты им скажи…
– Убоище! Да меня и спрашивать не станут, объяснил же. Это такой бизнес… без лишних слов обходятся, ясно? А точку ставит такая маленькая свинцовая пулька. В конце предложения. И заодно в конце твоей дурацкой жизни. Я тебе предлагаю никакую, практически халявную работу, за которую ты не просто хорошую деньгу оторвешь – ты начнешь входить в дело . Вот я – я ведь тоже начинал курьером. Курьеришкой! А теперь… Так?
– Да уж, – кивнул племянник, с нежностью глядя на причудливое мигание разноцветных огоньков на панели управления нового дядюшкиного «БМВ». То есть модель не новая, но все же… Неужели и у него когда-нибудь будет свой «немец»?!
Ага, будет, ждите ответа! Это возможно, только если клад найдешь. Или стабильный заработок, который позволит и жить не жмотясь, и в то же время откладывать деньги на машину, на квартиру, на… да мало ли на что!
Именно такой вот заработок и предлагает ему дядька. Так какого же черта…
– Ну ладно, – буркнул он как бы с неохотой. – Ты меня просто не так понял. Я что? Я разве не согласен? Я согласен! А этот контейнер, про который ты говорил, он как выглядит? Как я его найду?
Удивительно, до чего милосердна к нам иногда бывает судьба! Накануне события, которое станет для тебя роковым, которое взбаламутит твою жизнь, все в ней поставит с ног на голову, превратит тебя из счастливой, благополучной, всем довольной женщины в некое унылое, отчаявшееся и полубезумное от горя существо, судьба почему-то не подаст тебе никакого знака близкой беды. То есть потом, уже по прошествии времени, ты отыщешь в минувших событиях сколько угодно знаков и намеков, которые должны, должны были насторожить тебя, предостеречь от каких-то неосторожных шагов, слов, поступков, но всю значимость их ты сможешь оценить только потом, а накануне катастрофы на тебя снизойдет эйфорическое спокойствие, полнейшая безмятежность. Никакая тень смутной тревоги не омрачит твоего настроения, твоя чуткая душа молчит, твой проницательный ум словно бы отключился, не в силах уловить причинно-следственные связи между поступками и их возможными последствиями, не в силах сделать даже простейшие, элементарнейшие выводы из впрямую сказанных слов… Ты порхаешь по жизни, словно бездумная пташка, которую уже подстерегает в вышине коршун-судьба: вот-вот метнется к тебе, вот-вот ударит клювом, прикончит, а ты все порхаешь, ловишь солнечный свет и трепетанье ветра, поешь-распеваешь свои незамысловатые песенки…
Ты все пела? Это дело. Так пойди же попляши!
И вот ты содрогаешься в агонии, словно в некоем предсмертном танце, изумляясь, почему тебя не осенило никаким предчувствием, чтобы ты вовремя спохватилась,
