моря и закинули удочки.
Митрич был рыбаком опытным, и поэтому у него сразу клев начался, хотя вроде бы и удочки одинаковыми были, и наживка.
– Почему это так, голубчик? – спрашивает удивленный Ленин. – И у тебя червяк на крючке, и у меня, а клюет только у тебя.
Усмехнулся на эти слова Митрич.
– Меня, говорит, рыба уже знает. Я, видно, и сам за все годы рыбой пропах. А ты для нее человек новый, откуда ей знать, что у тебя на уме?
Так и вышло у них. Поймал старик десять рыбин больших и ведро мелюзги, а Ленин ничего не поймал.
Вернулись они после обеда. Там же на берегу какой-то рыботорговец купил всю рыбу у Митрича за червонец. Обрадовался Митрич и решил приятного собеседника в кофейню пригласить.
Снова пришли они в кофейню на набережную, где накануне познакомились.
Только теперь уже Митрич заказывал официанту. Заказал он каждому по кофе и по заварному пирожному.
Сидели они и снова о море говорили.
Вдруг слышит Ленин: мальчишка-газетчик по набережной бежит и кричит на ходу: «"Правда"! Кому "Правду"!»
Извинился Ленин, вышел и купил газету.
Полистал, почитал «Правду» и понял, что пора назад в Кремль. Понял, что много еще дел впереди. Но перед тем как идти к татарке свои вещи собирать, вернулся он в кофейню и крепко пожал на прощанье руку Митричу. «Спасибо за науку!» – сказал и в Москву уехал».
Закрыл Добрынин книгу и задумался. Мысленно искал какой-нибудь смысл прочитанного, но что-то мешало этому поиску. Что-то отвлекало Добрынина, и он, не удержав под контролем разума поток мыслей, отпустил его. И сразу все стало ясно. Отдых – это слово, как магнит, перетянуло к себе такие, казалось, правильные целенаправленные мысли.
«…Ленин отдыхал, а я нет… и никогда на море я не был… пирожных не ел…» – Мысли Добрынина вышли полностью из-под контроля разума и плясали теперь в голове народного контролера дико и разнузданно.
Стыдно стало Добрынину за них, да и за себя. И он напрягся, пытаясь подумать о чем-нибудь другом, чтобы отвлечься от отдыха и пирожных, попробовал подумать о труде; но отдых снова перетянул мысли к себе. И тогда Добрынин задумался об урку-емце.
И все стало на свои места. И проявился у рассказа смысл, смысл-совет, смысл как руководство к действию.
«Надо показывать искренний интерес к тому, чем занимаются люди!» – сказал сам себе Добрынин.
А за окном шуршал листьями деревьев прохладный осенний дождь.
Было темно и тихо.
Глава 10
С переселением в бывшую камеру-одиночку Марка Иванова тюремная жизнь Юрца заметно улучшилась. Теперь вся плата за выступления попугая перед зэками доставалась ему одному, и он уже думал о том, чтобы научить попугая новым зэковским стихам. Припас для этого тетрадку со свеженькими творениями тюремных поэтов. Однако специально не спешил – свобода Юрцу не грозила еще лет восемь, хотя планы он на свободу
