в облако? – хмыкнул Зорель, обнимая подругу.
– Попробуем, мой капитан? – тут же отозвалась она.
В ее глазах отражались туманные пласты, отчего они казались темнее, чем были на самом деле.
– Говорят, туда никому нет дороги, – напомнил Ясин.
– Мы слишком долго искали это место, чтобы поверить слухам простецов, – пожала плечами Никорин.
И первой ступила на узкую тропу, едва различимую в камнях. Потянула Зореля за собой.
– Идем же!
Вскоре тропа исчезла из вида. Туман – молочный, густой, вязкий – клубился вокруг, с любопытством касался влажными пальцами лиц, плеч и рук незнакомцев. Пока он был не опасен, но откуда тогда это ощущение, что призрачная сущность воздуха и влаги в любой момент может обратиться в ледяной кокон, в котором ты застрянешь, как муха в янтаре?
– Тебе тоже кажется?.. – спросил Зорель, и Ники, не дослушав, резче, чем хотела бы, ответила:
– Да!
Они остановились. За туманом не было ничего; казалось, и под ногами ничего не было. Не видно было серого камня, которого касались подошвы. Муха в янтаре? Нет, два мига, застывших в вечности между прошлым и будущим.
– К скату мороки! – заиграл желваками Зорель.
Испуганным не казался. Резко развел руки в стороны, приказывая туману разойтись. Тот дрогнул.
– Мы искали тебя тридцать лет, Белый старец с Безумной горы, – звучным голосом вскричал Ясин, – искали не для того, чтобы повернуть назад!
«Для чего?»
Ветер ли прошелестел, или тонкая струйка камешков, стекшая с бока утеса на тропу, грозя потянуть за собой камнепад?
– Мы слышали, ты один из магов, переживших Вечную ночь! И хотели бы учиться у тебя! – крикнула Ники. Ее звонкий голос будто увяз в тумане.
«Чему?»
– Всему! – не смутился Зорель. – Мы владеем Силой, но не владеем знанием! Знание мы хотели бы получить от тебя!
«Не владея знанием, вы не владеете ничем! Уходите!»
Ясин и Ники переглянулись. Взялись за руки. И упрямо шагнули вперед, сойдя с пустоты… в пустоту.
Архимагистр открыла глаза. Надо же, задремала! Стареет, что ли? Решительно встала и пошла туда, куда упал взгляд сразу после пробуждения. Взбежала по ступеням на первый ярус, приоткрыла тяжелую дверцу шкафа и вытащила на свет здоровенный талмуд. На обложке значилось: «Дворцовые интриги Ласурингов и их место в социополитике Тикрея».
– Вот ведь… – Ники добавила несколько витиеватых морских выражений.
С раздражением засунула книгу обратно, захлопнула шкаф и пошла прочь, чихая от поднятой резким движением пыли.
После разговора с Колеем принцесса Бруни вернулась в кабинет, поцеловала мужа, который, казалось, врос в стул и – руками – в кипы бумаг на столе, и до вечера проработала бок о бок с ним, сидя на своем
